PROBLEMS OF DIFFERENTIATION OF BANDITRY AND SIMILAR TERRORIST CRIMES
Rubrics: WITHOUT RUBRIC
Authors:
1.
V. N. Makarov's lawyer office
2.
Academy of the FPS of Russia
Type:
Article
Pages:
from 65
to 71
Status:
Published
Received:
15.03.2022
Accepted:
31.01.2023
Published:
28.03.2022
Subject area:
UDK 343.326 Сопротивление и прочие преступления в отношении государственной власти. Саботаж. Диверсии. Террористические акты
Language:
Russian
Keywords:
banditizm, terrorizm, terroristicheskiy akt, ugolovnyy banditizm, politicheskiy banditizm, banditizm terroristicheskoy napravlennosti
Abstract (English):
The article examines the problem of differentiation of banditry and similar terrorist crimes. In the course of the historical and legal analysis, a conclusion is made about the conditionality of the fusion of banditry and terrorist crimes at an early stage of codification in these areas, as well as about the inadmissibility of including banditry in terrorist crimes and (or) contributing to terrorist activities at the current stage of development of criminal legislation.
The article examines the problem of differentiation of banditry and similar terrorist crimes. In the course of the historical and legal analysis, a conclusion is made about the conditionality of the fusion of banditry and terrorist crimes at an early stage of codification in these areas, as well as about the inadmissibility of including banditry in terrorist crimes and (or) contributing to terrorist activities at the current stage of development of criminal legislation.
Keywords:
banditizm, terrorizm, terroristicheskiy akt, ugolovnyy banditizm, politicheskiy banditizm, banditizm terroristicheskoy napravlennosti
banditizm, terrorizm, terroristicheskiy akt, ugolovnyy banditizm, politicheskiy banditizm, banditizm terroristicheskoy napravlennosti
Системный анализ правоприменительной практики и уголовного законодательства показывает, что проблемы дифференциации бандитизма и схожих преступлений тер- рористической направленности стоит достаточно остро. Это следует не только из тол- кования статей Уголовного кодекса Российской Федерации (УК РФ), но и из судебной практики по данному вопросу. Согласно легальному определению термина «бандитизм», закрепленному в ст. 209 УК РФ, под ним следует понимать: образование путем сговора, приискания соучастников стабильной по составу груп- пы лиц с выстроенной внутренней иерархией взаимоотношений, отлаженной системой координации действий, ее финансирование, вооружение и материально-техническое обеспечение в целях разового или неоднократного нападения на граждан или орга- низации с использованием огнестрельного, холодного, газового или пневматического оружия, а также взрывных устройств; руководство такой группой, выражающееся в разработке преступного плана дей- ствий, выборе форм и методов преступного воздействия, определении ролей членов группы и степени их участия в реализации единого преступного умысла, координации действий, материально-техническом обеспечении, вооружении и финансировании; участие в указанной группе или в совершаемых ею нападениях, выражающееся как в непосредственной реализации действий, направленных на достижение преступного результата с использованием оружия и взрывных устройств и применением насилия над потерпевшим (созданием реальной угрозы его незамедлительного применения), так и в содействии в совершении преступления путем материально-технического обе- спечения, вооружения, финансирования, подыскания объектов для нападения (поста- новление Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм»). Термин «бандитизм» в отечественном уголовном законодательстве начал исполь- зоваться в советское время. В царское время применялись такие конструкции, как «составление злонамеренных шаек и вступление в оные» - ст. 1146 Уложения о нака- заниях уголовных и исправительных 1845 г. «Злонамеренные шайки» образовывались для осуществления разбойных нападений, краж, поджогов, фальшивомонетничества, подделки документов, контрабанды, подпольной торговли, организации и проведения запрещенных игр и для дачи взятки чиновникам. Законодатель, правоприменители и ученые-юристы того времени целью создания и деятельности «злонамеренных шаек» определяли совершение совокупными силами неопределенного числа предполагаемых преступлений различной направленности с использованием разнообразных преступ- ных форм и методов. Впервые термин «бандитизм» появился в декрете СНК РСФСР от 20 июля 1918 г. № 3 «О суде», которым рассмотрение дел, связанных с бандитизмом, было отнесено к подсудности окружных народных судов (ст. 1). 20 июня 1919 г. в постановлении ВЦИК об изъятиях из общей подсудности в местностях, объявленных на военном положении, был использован термин «бандитизм», которым законодатель объединил такие действия, как участие в шайке, составившейся для убийств, разбоя и грабежей, пособничество им и укрывательство. Таким образом, законодателем подчеркивался корыстно-насиль- ственный характер преступления. Однако уже через несколько лет законодатель расширил содержание данного тер- мина, включив в него действия, не сопряженные с применением насилия (угрозой его применения) и не направленные на извлечение выгоды. Так, ст. 76 УК РСФСР, введен- ного в действие 1 июня 1922 г., в главе, посвященной преступлениям против порядка управления, закреплялось уголовное наказание в виде применения высшей меры нака- зания и конфискации всего имущества осужденного за организацию и участие в бандах (вооруженных шайках) и организуемых бандами разбойных нападениях и ограблениях, налетах на советские и частные учреждения и отдельных граждан, остановку поездов и разрушения железнодорожных путей, вне зависимости от того, совершались ли в про- цессе этих нападений убийства и ограбления или нет. Данное действие со стороны законодателя, на наш взгляд, объясняется скорее не- совершенством юридической техники, однако рассмотрение его сквозь призму совре- менного уголовного законодательства позволяет сделать интересные выводы. Так, остановка поездов и разрушение железнодорожных путей - это преступление против безопасности движения и эксплуатации транспорта. Учитывая историко-политический контекст того времени, важность железнодорожного сообщения, можно предположить, что объединение двух различных составов преступлений в одной статье было попыткой, во-первых, лаконично и компактно перечислить все запрещенные деяния в Кодексе без введения дополнительных статей и терминов, а во-вторых, предупредить преступление за счет отождествления его с более тяжким и, как следствие, применения к виновным, его совершившим, более жестких санкций. При этом не следует забывать о том, что остановка поездов и разрушение железнодорожных путей могут образовывать состав таких преступлений, как: диверсия, если преступники желали совершением данного преступления до- биться подрыва экономической безопасности страны. Объектом данного преступле- ния является государственная власть. Однако указанный Уголовный кодекс содержал ст. 65, предусматривавшую наказание за разрушение железнодорожных путей в кон- трреволюционных целях. Следовательно, включая в статью, предусматривающую уго- ловную ответственность за бандитизм, действия, направленные на остановку поездов и разрушение железнодорожных путей, законодатель не преследовал цели объединить данное преступление с контрреволюционным; террористический акт, если целью было нарушение установленного процесса дея- тельности органов власти, оказание воздействия на принимаемые ими решения. Объ- ектом такого преступления в современной трактовке является общественная безопас- ность и общественный порядок. И хотя в то время данные действия, совершенные по указанному мотиву, были бы квалифицированы скорее всего как диверсия, объективно у нас имеются все основания для того, чтобы говорить о возможном сращивании на первоначальном этапе бандитизма и преступления террористической направленности в современном его понимании. Мысль о тесной взаимосвязи бандитизма и преступлений террористической на- правленности в современном понимании данного явления находит подтверждение при изучении таких правовых документов, как Записка к заседанию Президиума ЦК, подго- товленная в ОГПУ в 1924 г., постановление ЦК «О борьбе с бандитизмом» того же года, в которых отмечалась не только уголовная природа банд, но и политический характер деятельности некоторых из их числа. В ст. УК РСФСР 1960 г. статья, закрепляющая уголовную ответственность за бан- дитизм, была отнесена к иным государственным преступлениям и содержала запрет на организацию вооруженных банд с целью нападения на предприятия, учреждения, организации или отдельных лиц, а также участие в таких бандах. Таким образом, до- полнение, присутствующее в предыдущих редакциях УК РСФСР, было исключено. Это объясняется изменением внутриполитической обстановки. Закрепление понятия «террористический акт» в отечественном уголовном законо- дательстве произошло также в советский период. Уголовно-правовые документы до- революционного периода содержали запреты на совершение деяний, имеющих при- знаки террористического акта. В УК РСФСР 1922 г. в ст. 64 устанавливалась уголовная ответственность за участие в выполнении террористических актов, направленных про- тив представителей советской власти или деятелей революционных рабоче-крестьян- ских организаций, с целью осуществления контрреволюционной деятельности. Данное преступление определялось как государственное, контрреволюционное. Современная уголовно-правовая наука определила бы его как преступление против порядка управле- ния с дополнительным объектом - жизнь и здоровье представителей советской власти или деятелей революционных рабоче-крестьянских организаций. Как и в случае с бан- дитизмом, введение в действие УК РСФСР 1926 г. существенно не изменило диспозиции статей, устанавливающих запрет на совершение террористических актов. В УК РСФСР 1960 г. произошли некоторые изменения, связанные с описанием дис- позиции террористического акта. Из анализа ст. 66 следует, что террористический акт законодатель определял как убийство государственного, общественного деятеля или представителя власти либо причинение данной категории лиц тяжких телесных по- вреждений, совершенные по политическим мотивам. В отдельную статью законодатель выделял совершение террористического акта против представителя иностранного го- сударства с целью провокации войны или международных осложнений. С принятием в 1996 г. нового Уголовного кодекса преступлениям террористической направленности было уделено особое внимание: ввиду их повышенной общественной опасности разные проявления террористической деятельности закреплялись в отдель- ных статьях, они получали подробное легальное трактование, детально прописывались признаки составов данной категории преступлений, впоследствии перечень престу- плений, имеющих характер террористических, расширялся. Это было обусловлено как общемировыми тенденциями, так и событиями, происходящими внутри государства. Впервые термин «терроризм» получил официальное закрепление в отечественном законодательстве постсоветского периода в ст. 3 Федерального закона от 25 июля 1998 г. № 130-ФЗ «О борьбе с терроризмом», в которой он определялся путем перечисления признаков преступлений террористической направленности, причем в форме, несколь- ко отличной от той, что была использована в Уголовном кодексе. Закрепленную фор- мулировку нельзя было назвать универсальной, так как она определяла терроризм как конкретные действия, описание которых отличалось от того, что было использовано в Уголовном кодексе что создавало предпосылки для коллизий, а также не учитывала расширение перечня преступлений террористического характера. 6 марта 2006 г. был принят новый Федеральный закон № 35-ФЗ «О противодействии терроризму», в котором терроризм был признан идеологией, основанной на насилии, использующей устраше- ние населения (иные формы насильственных действий) с целью оказания влияния на принимаемые органами власти или международными организациями решения. Сле- довательно, определение термина «терроризм» стало более соразмерным и точным. Таким образом, на раннем этапе кодификации законодательства в сфере противодей- ствия бандитизму и предотвращения террористических актов наблюдаются не только существенные расхождения в рамках дифференциации данных преступных деяний по сравнению с современными трактовками, но и создание предпосылок для сращивания бандитизма с терроризмом. Историко-правовые предпосылки, а также объективная связь, выражающаяся в совершении бандами преступлений террористического харак- тера, подводит многих авторов к мысли о необходимости включения бандитизма в пе- речень преступлений террористической направленности [1, с. 27-28]. На наш взгляд, данное предложение является весьма спорным и не отвечающим современным уголовно-правовым реалиям. Так, в советское время наличие в преступлениях, уголовная ответственность за совершение которых наступала по статье «Бандитизм», признаков преступлений террористической направленности было обу- словлено тем, что бандитизм долгое время (вплоть до 1960-х годов XX в.) оставался крайне острой проблемой, в то время как террористические акты совершались редко [2]. В связи с этим считалось более целесообразным не развивать уголовное законодатель- ство в сфере противодействия терроризму, а осуществлять правосудие за преступле- ния данной направленности по имеющимся статьям Уголовного кодекса (в том числе осуждая по статье «Бандитизм»). В 1980-е годы на волне политических изменений происходит усиление криминаль- ной активности [3], в том числе возрастает число преступлений, имеющих характер тер- рористических [4]. Именно в этот период активно формируется опыт борьбы с данной категорией преступлений, который впоследствии приведет к формированию соответ- ствующей нормативно-правовой базы и правоприменительного опыта. В настоящее время антитеррористическое законодательство имеет достаточно высокую степень проработанности, сформирована правоприменительная практика, что позволяет эффективно отграничивать преступления террористической направ- ленности от бандитизма. Отнесение бандитизма к преступлениям террористической направленности, равно как и включение его в перечень преступлений, содействующих террористической деятельности, представляется неверным. На практике это сделает затруднительным привлечение по данной статье создателей, руководителей и участ- ников банды, имевших исключительно корыстные цели. Фактически отнесение бандитизма к преступлениям террористического характера определит в качестве обязательного элемента состава бандитизма наличие опреде- ленной идеологии, оправдывающей применение насилия и устрашения в ходе совер- шения преступлений. При этом бандитизм всегда был преступлением с формальным составом, квалификация по которому происходила по внешним признакам, при этом цели вооруженной устойчивой группы, которые она преследовала при совершении во- оруженных нападений, не составляют обязательного элемента состава преступления. Кроме того, это может привести к коллизии, так как неясно, чем в таком случае банди- тизм будет отличаться от преступления, предусмотренного ст. 205.4 УК РФ (организация террористического сообщества и участие в нем). В связи с изложенным считаем, что говорить о бандитизме террористической на- правленности недопустимо. При совершении участником банды преступления терро- ристического характера его действия должны квалифицироваться по совокупности преступлений. Данная тенденция отражена в современной правоприменительной практике (например, приговор А. Даудова по делу о захвате заложников в Буденнов- ске. URL : http://www.fsb.ru/fsb/press/message/single.htm%21id%3D10439145%40fsbMe ssage.html). Эта же мысль отражена и в постановлениях пленумов Верховного Суда РФ (например, постановление Пленума Верховного Суда РФ от 9 февраля 2012 г. № 1 «О некоторых вопросах судебной практики по уголовным делам о преступлениях террористической направленности»). Так, если группа лиц изначально объединяется с целью осуществления террористической деятельности (в том числе террористических преступлений), то уголовная ответственность должна наступать по ст. 205.4, 205.5 УК РФ (в зависимости от соответствующих признаков). Если отдельные члены террори- стического сообщества (организации) объединились в банду в целях нападения на граждан или организации и участвуют в совершаемых ею нападениях, то содеянное подлежит квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 209, 205.5) УК РФ (в случае совершения конкретных преступлений добавляется ква- лификация по совокупности и с ними). Аналогичная ситуация с участниками незаконных вооруженных формирований (НВФ). Если группа лиц изначально объединяется для совершения вооруженных нападений, не имея цели пропаганды, оправдания и поддержки терроризма, равно как и не плани- руя совершать преступления террористической направленности, то ее действия сле- дует квалифицировать как бандитизм. Если деятельность банды начинает приобретать признаки террористического сообщества (организации), НВФ, то содеянное подлежит квалификации по совокупности преступлений, предусмотренных ст. 209, 205.4 (205.5), 208 УК РФ (в случае совершения конкретных преступлений добавляется квалификация по совокупности и с ними). Анализ уголовного законодательства позволяет сделать следующие выводы: у бандитизма и преступлений террористической направленности общими явля- ются родовой и видовой объекты. Отличными могут быть дополнительные объекты в связи с тем, что бандитизм и схожие преступления террористической направленности следует рассматривать в контексте преступлений, предполагаемых для совершения группой лиц. Так, для бандитизма будут несвойственны такие дополнительные объек- ты, как мир и безопасность человечества, основы конституционного строя и безопас- ность государства; при общей схожести объективная сторона каждого преступления будет иметь свои нюансы. Нередко при использовании одинаковых определений в описательной части уголовно наказуемого деяния форма их реализации на практике будет различ- на. В случае сравнения бандитизма и НВФ различия будут не только в видах и харак- тере вооружения, но и в особенностях организации деятельности внутри группы, как и в случае с объективной стороной. Именно рассмотрение изучаемых составов сквозь призму преступлений, для совершения которых происходит организация группы лиц, позволяет выделить главные отличия объективной стороны бандитизма и преступле- ний, предусмотренных ст. 205.4, 205.5 УК РФ; субъектом бандитизма является лицо, достигшее 16-летнего возраста, субъектом преступлений террористической направленности, схожих по объективной стороне, - лицо, достигшее 14 лет; субъективная сторона будет наиболее ярко отражать основные отличия бандитиз- ма от схожих преступлений террористического характера. Так, в основе преступлений террористического характера будут лежать политические, сепаратистские, религиоз- ные идеи, которыми будут руководствоваться преступники. Бандитизм не предполага- ет наличие каких-либо конкретных целей в качестве обязательного элемента состава преступления. Таким образом, несмотря на наличие историко-правовых предпосылок «сращива- ния» бандитизма и преступлений террористической направленности, симбиоза банд- формирований с «террористическим подпольем» [5, с. 94], проявляющегося нередко на практике, современное законодательство, его легальное толкование и сформирован- ная правоприменительная практика обладают всеми ресурсами для дифференциации рассматриваемых преступлений.
1. Borovikov V. B., Borovikova V. V. Bor'ba s prestupleniyami terroristicheskogo haraktera: ugolovno-pravovye aspekty // Rossiyskoe pravosudie. 2006. № 3. S. 27-32
2. Makarov G. S. Istoriya razvitiya sovetskogo ugolovnogo zakonodatel'stva ob otvetstvennosti za terrorizm // Molodoy uchenyy. 2015. № 11(91). S. 1078-1080
3. Bogdanov S. V., Orlov V. N. Za fasadom perestroyki v SSSR: vlast', hozyaystvennaya prestupnost', obschestvo // Izvestiya Altayskogo gosudarstvennogo universiteta. 2009. № 4-4(9). S. 27-31
4. Chernousova E. S. Terrorizm kak yavlenie v sovetskiy period istorii Rossii // Obzor. NCPTI. 2019. № 2(17). S. 56-59
5. Magomedov Sh. B., Abdulatipov A. M. Sovremennye aspekty protivodeystviya banditizmu i ekstremizmu // Yuridicheskiy vestnik Dagestanskogo gosudarstvennogo universiteta. 2013. № 3. S. 94-99
