The article examines the main ontological tendencies of moral values and norms, functioning in the discourse of consumption and the potential of various social institutions serve as guarantors and the regulators for them. Addresses the problem of choosing under the circumstances, we can assume that it is a choice in the best tradition of the existentialists. People, as before, are the question the answer to which will determine the direction of future development. Along with references to the thoughts of famous philosophers, psychologists and sociologists present a brief analysis interesting, in our opinion, the theory of V. Pelevin described in one of his books. In addition, the article uses a new term developed by the author, explains its significance and feasibility of use. The work is more analytical in nature, despite the number of assumptions made in the final part.
consumer society, values, norms, ego-worship, discourse.
Общество потребления, выступая в различных дискурсах и само образуя дискурс, является темой для обсуждения широкого круга исследователей. В данной работе речь пойдет о человеке общества потребления, точнее о важности для его нормального существования этических норм и идеалов.
В силу ряда причин, указанных еще в работах З. Фрейда и детально описанных в учении о гуманистической этике Э. Фромма, человек не может нормально существовать без определенных идеалов, ценностей, норм и т.д. Различаются только механизмы их появления в сознании человека. У З. Фрейда это физиологический, релятивистский подход, связанный с бессознательным табуированием определенных моментов жизни, отсылающих к переживаниям детства. Э. Фромм относит подобные этические ориентиры к объективным или субъективным нормам.
Как правило, их принимает и поддерживает большинство членов социума, а остальные подчиняются доминирующему мнению. Внешним регулятором таких идеалов служат общество и культура. У Г. Лебона [3] можно встретить мысль о том, что толпа – это среда, в которой с мгновенной быстротой появляется и начинает доминировать мифологическое сознание. Мысль, не требующая подробного пояснения, достаточно акцентировать внимание на понятии «мифологическое сознание» – и все становится на свои места. Мифология представляет человеку мир из образов, чувств и эмоций, объективность которых невозможно поставить под сомнение. Поняв это, мы приблизимся к пониманию Лебона: мифологическое сознание – самая удобная форма освоения мира, наиболее пригодная для аморфной серой массы, которая своей инертностью заражает отдельную личность и растворяет в себе. Человек становится объектом по отношению к обществу в целом, его можно стандартизировать, подвести под определенную модель, а его действия – предсказать. Положение, как мы видим, подчиненное, зависимое. Те, кто в этом случае отклоняется от стандартов, получают статус изгоев, разрушителей общепринятых ценностей и подвергаются всяческим притеснениям и критике. Не всегда отклонения носят негативный характер, все зависит от принятых норм, общественное мнение в данном случае выступает точкой отсчета. Так или иначе, получается эффективная система регулирования, в которой нормой считается мнение большинства, яркое пятно осознания собственной индивидуальности, личности растворяется в подавляющей массе однообразия.
И в этом нет ничего плохого при наличии этической парадигмы, но в сложившихся условиях человек предпочел деформированные идеалы общества потребления. Нельзя сказать, что выбора не было, выбор существует всегда, но в данном дискурсе наиболее легким оказался шаг к потребительским идеалам. В соответствии с ними сложилось общественное мнение. Человек, сделавший иной выбор, как раз и получает статус «чудака», не слишком хорошо разбирающегося в современных реалиях. Под общую тенденцию подстраивается и образование, получившее статус сферы услуг. Потребление ради самого факта потребления уже не вызывает диссонанса в сознании, исчез смысл противопоставления «иметь или быть».
Складывается парадоксальная ситуация: в обществе потребления каждый человек считает себя уникальным и интересным, каждый становится ниспровергателем авторитетов, но вместо новых идеалов возводит на пьедестал собственное «Я». Эго-культ (Я-культ) – крайняя степень эгоизма и субъективности в сфере религиозного и светского опыта. Потребность в сакральном и идеалах удовлетворяется не внешними, по отношению к человеку, религиозными системами и нравственными нормами, а «сборкой», созданной самим человеком в собственном сознании, удовлетворяющей субъективным представлениям. В основе всего лежит собственное мнение, сколько угодно профанное и некомпетентное.
Для эго-культа характерны:
- внеконфессиональность;
- микрофрагментированность;
- ризомность;
- децентрализация;
- отсутствие авторитетов.
Я сам себе писатель, ученый, художник и мессия. Похожую позицию можно найти в книгах А. Кроули «Делай то, чего ты хочешь, – таков будет Закон» [2]. На смену системе приходит удобная сборка, коллекция, все элементы которой равны в своей незначительности. Дискурс целостности не востребован. Разрушение одного из элементов не ведет к краху сборки, лишь формирует новую, – одна из интересных особенностей постмодернистского сознания, органично распространившаяся в потребительском обществе, поскольку говорит о потребительском отношении во всех сферах, а не только в материальной.
В работе Ф. Ницше, известного афористичностью стиля, встречаем: «Вас назовут истребителями морали, но вы лишь открыватели самих себя» [4]. Маловероятно, что кто-то точно знает, о чем писал в своих работах этот замечательный провокатор и бунтарь, но можно предположить, что речь идет о проявлении самости в условиях доминирующего мнения большинства. Явно противопоставляется внутренний мир личности и сила большинства, которое присутствует инкогнито, но оно наделено властью назвать Вас «истребителями морали». Интересно использование в переводе пренебрежительного «лишь», что подчеркивает обычность погружения во внутренний мир. «Вы лишь открыватели самих себя», не больше и не меньше. Но масса ограниченна; она этого не приемлет и потому восстает против проявления индивидуальности.
К чему все это ведется, а к тому, что современное общество не может претендовать на роль источника объективных ценностей, да и культура далека от этого. Что самое интересное – слова продолжают произноситься правильные, но повсеместно культивируется снисходительное пренебрежение их смысловым содержанием. Ценности изменились, но не хватает смелости признаться себе в этом, хотя переломный период, начавшийся более двух десятилетий назад, приучил нас исподволь чувствовать условность идеалов. Очевидно, что общество и культура – источники совсем иных ценностей. Церковь, при всей солидности организации, уже не может служить регулятором морали. На наш взгляд, современный человек намного ближе находится к тотемизму, всяческим суевериям, эзотерике и мистике, чем к какой-то монотеистической религии.
Как только человек получил возможность удовлетворить все свои физические потребности, купив или продав что-либо, он в первую очередь продал прежние объекты поклонения, приобретя взамен новые, способные говорить о нем за него самого. Зайдя достаточно далеко по этому пути, потребитель символизировал предметы потребления, наделив их большим значением, чем должно, и присовокупив к их основному предназначению множество новых функций.
Итак, вернемся к новым ценностям, актуальными они стали в связи с распространением нового образа благополучия и связанной с ним потребительской моделью поведения. Раз за разом мы возвращаемся к ней, продолжая данную модель в воспитании нового поколения, ведь воспитание зависит в первую очередь от контекста или, как выражаются постмодернисты, от дискурса. Ценности нового поколения являются ответом на господствующие идеалы. То, что не постулируется явно, о том человеку дают понять. У Э. Фромма в работе «Человек для себя» читаем: «Современное общество, несмотря на все значение, какое оно придает счастью, индивидуальности и личным интересам, научило человека чувствовать, что не его счастье (или если воспользоваться теологическим термином, не его спасение) является целью жизни, а его долг трудиться или его успех. Деньги, престиж и власть стали его побудительными мотивами» [6]. За произносимыми словами скрывается совсем другое, конечно, ситуация изменилась, добавились другие побудительные мотивы, но общее впечатление похоже.
Успех и достаток выражаются, как правило, в определенных внешних атрибутах, по меньшей мере в сознании потребителя складывается именно такой образ (это может быть автомобиль высокого класса, престижное жилье, дорогая одежда). Для того чтобы приблизится к этому образу, человек готов тратить все свои сбережения, жить не по средствам. Все это похоже на игру, а цель у нее одна – показать окружающим собственное благополучие, счастье, успешность, выраженные в уровне потребления и обладания, по сути – это попытка дополнить примитивность духовных потребностей вещами. Важно не то, кем человек является, а то, кем он выглядит в глазах окружающих, а для этого необходимо отвечать определенным оценочным критериям. Большинство людей – и участники, и наблюдатели в этой игре, а о высоких ценностях и идеалах не может идти речи. Покупая что-то, потребитель заявляет о реальности собственного существования, самоактуализируется через приобретение и обладание вещью, но не для себя он хочет быть реальней, а для окружающих. Недостаточно активная потребительская позиция граничит с условностью существования.
Ощущение нового, не известного ранее отношения к существованию ощущается в восприятии и интерпретации культуры, росту безразличия к научным достижениям, в первую очередь гуманитарного знания, ни что не способно вызвать общественный резонанс – ни книга, ни фильм, ни произведение искусства. Только разрекламированная продукция известного бренда еще находит отклик в мыслях и чувствах, все остальное мелькает на мониторе компьютера, не вызывая глубокого переживания.
Сейчас источником и мерой ценностей служит система образов, сформированная в сознании человека под действием неконтролируемого потока информации. Весь этот поток, пропущенный через обострившийся эгоизм и тягу к свободе, образует фантасмагорические представления о том, что должно быть, но важно помнить, что фактическое наличие желания не становится этической нормой, и гедонистическое существование, тем более существование вещное, не гарантирует счастья и раскрытия собственного потенциала.
Чем больше человек стремится иметь, тем меньше он склонен быть, постулат в той или иной степени звучащий в ряде книг («Быть и иметь» Г. Марсель, «Обладание и бытие» Б. Штеелин, «Иметь или быть» Э. Фромм), посвященных дилемме телесности и духовности. Вполне возможно, что большинство людей не увидят противопоставления между обладанием и бытием, в сознании не возникнет вопросов, как обладание вещью может помешать бытию, каким образом жажда потребления уменьшает чувство самости. Иметь и быть из взаимоисключающих понятий стали логическим сочетанием, более того человек через приобретение актуализирует свою бытийность; присваивая, покупая он демонстрирует то, что он есть.
Следует упомянуть о разделении ценностей на объективные, общезначимые и субъективные. Поясним, что имеем в виду: объективные ценности – непреходящи, и являются они или являлись обязательными для всех, общепринятыми. Субъективные ценности являются атрибутом индивидуального человеческого сознания, и зависят они от типа личности. На современном этапе развития произошла подмена первых вторыми, при этом создается впечатление, что процесс этот естественен и закономерен – это выбор каждого человека. Как уже не раз говорилось, контекст сложился таким образом, что проще и легче всего сделать выбор в пользу идеалов потребления, но, так или иначе, выбор есть. В работе Э. Фромма «Иметь или быть» читаем: «Мы представляем собой общество заведомо несчастных людей: одиноких, снедаемых тревогой и унынием, способных только к разрушению, и постоянно ощущаем свою зависимость – людей, которые радуются, если им удалось как-то убить время, которое они так усиленно стремятся сэкономить» [7]. При этом человек обеспечен материальными благами лучше, чем когда-либо до этого, но с упорством, достойным лучшего применения, продолжает ставить потребление в качестве главной цели.
Интересную теорию встречаем в книге В. Пелевина «Generation P». Там современный человек предстает частью огромного организма, которым руководят два вида импульсов или потребностей, оральные и анальные. Кроме того, действует вытесняющий «вау-импульс», который не дает сознанию подчинить себе жизнедеятельность системы; этот организм получает название «оранус» [5]. Согласно модели Пелевина, у организма всего две способности, поглощать и выделять деньги; удовольствие приносит сам факт траты денег, а не обладание предметами. Каждый человек в этой системе, как клетка организма, участвует в круговороте финансов, которые играют в организме «орануса» роль крови, а роль нервной системы исполняет «медиа», в основе которой – телевидение (роман написан еще до массового распространения компьютеров и, соответственно, интернета). Заметим, что откровение о таком устройстве мира было получено главным героем от духа Че Гевары через спиритическую планшетку. Поражает постмодернистский абсурд ситуации, но за ним кроется понимание ущербности подобного устройства мира.
Возвращаясь к размышлениям Э. Фромма, он делает действительно страшный вывод, если как следует вдуматься. Эгоизм становится на позиции объективных ценностей, и мы получаем грандиозный обман за ширмой благопристойности. Вот, что он пишет: «Я никогда не могу быть полностью удовлетворенным, так как моим желаниям нет конца; я должен завидовать тем, кто имеет больше, и бояться тех, кто имеет меньше. Но я вынужден подавлять эти чувства, чтобы изображать из себя (перед другими, как и перед самим собой, улыбающееся, разумное, искреннее и доброе человеческое существо, каким старается казаться каждый)» [7]. Согласно Э. Фромму, больное или патогенное общество порождает больного человека. Точнее будет так: патогенная социально экономическая система порождает больного человека, который, в свою очередь, продолжает поддерживать и тиражировать создавшийся дискурс.
Теорию, объясняющую цикличность развития антропологической мысли и, как следствие, духовных потребностей, предложил Мартин Бубер. В своей книге «Проблема человека» он описал чередование глобальных периодов обустроенности (Behaustheit) и бездомности (Hauslosigkeit) [1]. Материальная благоустроенность стимулирует стагнацию и нивелирование ценностей духовных, превращая их в декоративный атрибут, оставляя их лишь частью космологии. А периоды заброшенности, когда человек теряет почву под ногами, стимулируют духовный поиск и развитие мысли, для того, чтобы дать ответы на главные экзистенциальные вопросы, вновь представшие перед очищенным от вещности взором человека, приобретшие особую глубину и значимость.
Исходя из изложенного выше, можно констатировать, вероятно, мы наблюдаем атрибуты переходного периода, и такое состояние не может длиться вечно, в итоге роль регулятора возьмет на себя один из социальных институтов, нельзя исключать и того, что мы можем увидеть реставрацию авторитарной этики. Прослеживается любопытная аналогия: неопределенное состояние в сфере идеалов и ценностей совпадает с кризисом гуманитарного знания. Процессы эти взаимосвязаны и непосредственно влияют друг на друга; что первым подверглось изменениям, а что явилось следствием – дискуссионный вопрос. На наш взгляд, серьезным изменениям подверглась этическая сторона, а все остальное стало следствием. Когда человек вдруг понимает, что все, чему он верил, оказывается глупым, дискредитирует себя, повсеместно подвергается осмеянию, то ему не остается ничего иного, как отказаться от прежних идеалов. Видя, что наиболее «верной» ценностью становятся деньги и статусные вещи, которые на них можно приобрести, человек поневоле выбирает потребление в качестве ориентира, потребление всего, культуры, материальных благ, этических норм, религии и т.д. Авторитарная этика не является лучшим выходом, идеальным вариантом будет этика гуманистическая, но тогда появляется потребность в эффективном инструменте преодоления инертности масс.
1. Buber, M. Dva obraza very. Problema cheloveka [Teхt] / M. Buber. – M.: Respublika, 1995. – 464 р.
2. Krouli, A. Kniga Zakona [Elektronic resource] // URL: http://lib.ru/INPROZ/KROULI/ak6.txt
3. Lebon, G. Psixologiya mass [Teхt] / G. Lebon; pod red. D.Ya. Rajgorodskogo. – Samara: Baxrax-M, 1998. – 592 р.
4. Nicshe, F. Sobranie sochinenij. Zlaya mudrost´ [Teхt] / F. Nicshe. – M.: Prestizh Buk, 2012. – 1080 р.
5. Pelevin, V. Generation «P» [Elektronic resource] // URL: http://pelevin.nov.ru/romans/pe-genp/7.html
6. Fromm, E´. Chelovek dlya sebya [Elektronic resource] // URL: http://modernlib.ru/books/fromm_erih/chelovek_dlya_sebya/read
7. Fromm, E´. Imet´ ili byt´ [Elektronic resource] // URL: http://lib.ru/PSIHO/FROMM/haveorbe.txt
