Russian Federation
The article deals with the analysis of the new stage of development in the theory of communicative syntax, namely with the theory of the “field of tension”. The natural support in the previous scientific research is supplemented by the emphasis given to the structural features of the German language (cleft constructions are particularly important). Besides that, some interesting and new notions are introducedto the theory of communicative syntax (for example the notion of the “field of tension”). The theory of the “field of tension” poses a problem of the correlation between the formal grammar and the communicative structure of the sentence in a new way.
communicative syntax, field of tension, communicative structure, sentence-utterance, cleft construction.
Коммуникативный синтаксис как научная дисциплина вовлекает в сферу своих исследований разного рода экстралингвистические факторы, обусловливающие вербальную коммуникацию. К числу этих факторов относятся во многом выдвинутые Г. Паулем и А.А. Шахматовым (хотя и, безусловно, по-разному трактуемые ими) психологические основания предложения-высказывания[2], [3]. Эти факторы в настоящее время необходимо всё больше учитывать при рассмотрении языка как деятельности, то есть в его функционировании. Всё это позволяет по-новому взглянуть на теорию «поля напряжения» (“Spannungsfeld”), создателями которой являются Э. Драх, К. Аман и К. Боост. [5], [6].В этой теории, в особенности у Э. Драха и К. Бооста, содержится ряд важных для современного коммуникативного синтаксиса положений, в первую очередь, в приложении к немецкому языку, на материале которого она, собственно, и разрабатывалась.
Прежде всего, в данной теории обращает на себя внимание общий функциональный подход к синтаксису. Так, вчастности, Э. Драх связывает понятие предложения с «речемыслительным процессом» и «речемыслительной функцией» (“Sprachdenkvorgang”, “Sprachdenkfunktion”), а также говорит о «творческом акте создания предложения» (“SchöpfungsaktdesSatzes”) и о речи в целом как «проявлении личности» и одновременнокак «социальной деятельности»(“sozialesHandeln“) [6, c. 160].Важным представляется в связи с этим замечание Э. Драха по поводу того, что предложение в естественных условиях его реализации неотделимо от ситуации общения. Это положение Э. Драх распространяет также и на письменную форму речи.
Роль ситуации здесь выполняет, согласно Е. Драху, содержание всего текста в целом, его общая коммуникативная задача, предшествующие и последующие высказывания (Äußerungen) [6, c.162].Это звучит, как можно заметить, вполне современно.
Показательно в этом отношении и определение Э. Драхом «речевой ситуации» (“Sprechsituation”), которая представляет собой, с его точки зрения, «единство внутренних и внешних предпосылок» (“GesamtheitinnererundäußererVoraussetzungen”) [6, c.162], что, со всей очевидностью, требует специальной разработки с позиций современной синтаксической теории в русле коммуникативной лингвистики.
Таким образом, можно убедиться, что Э. Драх в своём подходе к предложению ориентируется на сферу коммуникации, в том числе и на текст как вид вербальной коммуникации. При этом у него прослеживается стремление связать с коммуникативными задачами специфику синтаксического строя предложения в немецком языке. Введённое Э. Драхом понятие «плана предложения» (“Satzplan”) предполагает общие закономерности построения немецкого предложения.
Если задаться вопросом, как совмещены у Э. Драха обе линии: структурная грамматическая и коммуникативная, то можно заметить, что Э. Драх делает попытку увязать грамматический порядок слов в немецком предложении с его коммуникативным развёртыванием, усматривая в предложении не две линии членения (грамматическую и коммуникативную), которые могут совпадать или не совпадать, как у Г. Пауля [3], а единую коммуникативно обусловленную синтаксическую структуру. В соответствии с этим Э. Драх считает, что порядок слов в предложении определяется не грамматической функцией его членов, а их содержательными задачами (“dieDenkfunktiiondesWortinhaltes”) [6, c.165]. Обращает на себя внимание тот факт, что поднятая Э. Драхом проблема выходит за рамки традиционного синтаксиса и является до настоящего времени мало разработанной. Как отмечает О.И. Москальская, попытка Э. Драха «связать структурный с коммуникативными целями предложения не нашла последователей» [4, c. 262]. Вместе с тем, однако, нельзяпройти и мимо того, что в настоящее время лингвисты нередко обращаются к предложенной Э. Драхом трёхчленной схеме предложения с выделенными сегментами: “предполье” (“Vorfeld”), “середина” (“Mitte”) и “заполье” (“Nachfeld”), стремясь осмыслить данную схему с позиций современной синтаксической теории и, соответственно, модифицировать её[7, c. 705-706].
В связи с целями нашей работы в указанной схеме обращает на себявнимание выделенное Э. Драхом понятие коммуникативно наиболее важного члена предложения (“SinnwortdesSatzes”), который может занимать любую начальную позицию, в предполье – в случаях эмфазы, либо позицию в заполье, что наблюдается в обычном сообщении, когда мысль направлена от известного к искомому, от знакомого к незнакомому, от исходного к результату. Принципиально важным для коммуникативной трактовки предложения в этих рассуждениях Э. Драха является, на наш взгляд, характеристика позиции заполья, где сосредоточены цель сообщения и коммуникативно наиболее важный член предложения, в соответствии с чем данная позиция представлена у Э. Драха как коммуникативно сильная позиция [6, c.164]. Особенно заслуживает внимания в связи с этим вариант модели предложения с расчленённым запольем и обсуждение вопроса о степени коммуникативности последовательно расположенных элементов заполья, согласно чему наибольшей коммуникативностью обладает элемент, расположенный в конечной позиции, в то время как коммуникативно менее значимые члены занимают позицию между конечным наиболее важным в смысловом отношении элементом (“Sinnwort”) и серединой, занятой финитной формой глагола. Вопрос о степени коммуникативности заслуживает, очевидно, особого внимания, так как он выводит за пределы бинарного членения предложения и созвучен современному осмыслению тема-рематической структуры с использованием понятия коммуникативного динамизма [8].
Синтаксическая концепция Э. Драха в этом пункте привлекает внимание не только выделением и характеристикой главного в коммуникативном отношении члена предложения (“Sinnwort”), но и вытекающим из его рассуждений выводом о коммуникативной маркированности самой конечной позиции, занимаемой данным членом. И хотя этот вывод не сформулирован Э. Драхом, он, на наш взгляд, волне очевиден и согласуется с его основной целью дать коммуникативное обоснование синтаксической структуре предложения, то есть порядку следования элементов, иначе говоря, синтаксической позиции.
Указанной цели соответствует и введённое Э. Драхом понятие «напряжения» (“Spannung“), которое вносит принципиально новый момент в коммуникативную трактовку синтаксической структуры предложения. Это новое заключается, главным образом, в том, что выявленный Э. Драхом фактор напряжения придаёт его модели предложения динамический характер.
Понятие напряжения возникло в синтаксической теории, надо полагать, не случайно. Оно явилось как бы своеобразным выражением отхода от тенденций определять грамматический строй национальных языков, в том числе и немецкого, по латинским образцам. У Э. Драха недвусмысленно выражено критическое отношение к этим тенденциям.
Суть идеи напряжения в применении к языку достаточно ясно выражена её авторами, хотя изучение преломления данной идеи на конкретном языковом материале наталкивается на ряд трудностей. Смысл данной идеи сводится к тому, что в начале предложения как языкового выражения мыслительного процесса возникает ожидание дальнейших сведений о сообщаемом у получателя и, соответственно, можно было бы сказать, создание, стимулирование этого ожидания отправителем информации. Синтагматическое развёртывание сообщения сопровождается нарастанием ожидания и, соответственно, напряжения до тех пор, пока оно не будет удовлетворено указанием на главную цель сообщения. Приближение к этой цели в синтагматическом развёртывании предложения или точнее –предложения-высказывания, поскольку речь идёт о предложении как коммуникативном акте, представляет собой движение мысли к кульминационному пункту, которое завершается на главном участке сообщения, после чего ожидание (напряжение) снимается. Собственно, ожиданием сведений, ожиданием дальнейшей информации и создаётся напряжение как психологический фактор, лежащий в основе восприятия содержания предложения.
Характерным для Э. Драха является стремление показать, что специфика синтаксического строя немецкого предложения, и в первую очередь, рамочная структура, что особенно интересно для целей нашей статьи, способствует созданию напряжения. Это положение Э. Драха, видимо, не лишено основания, что мы постараемся показать далее при анализеконкретного языкового материала.
Теория «поля напряжения» нашла своё дальнейшее развитие в качестве основополагающего принципа предложения в немецком языке у К. Бооста, увидевшего в самом факте напряжения одну из главных движущих сил, формирующих предложение(“wesentlichesatzbildendeKraft”) [5, c. 17].
С понятием напряжения К. Боост, как и Э. Драх, связывает обоих партнёров коммуникации – говорящего и слушающего, и считает, что напряжение между ними возникает в различных ситуациях общения, когда говорящий «знает», что он хочет сказать, а слушающий «ещё не знает». Из этой ситуации, по К. Боосту, рождается напряжение, которое влияет на структуру предложения[5, c.19].
Однако К. Боост указывает и на то, что предложение строится также на основе общей для участников коммуникации базе.
Таким образом, можно заметить, что К. Боост теоретически приближается к основополагающим понятиям современного коммуникативного синтаксиса, которые он вслед за Г. Амманом определяет как тему и рему высказывания. Приэтом показательно, что К. Боост стремится также очертить границы коммуникативной значимости членов предложения, выступающих в функции темы и ремы. Наиболее типичным в связи с этим он считает помещение темы в начальную позицию и в соответствии с этим тема, по К. Боосту, связана с началом предложения и возникновением напряжения.
К. Боост даёт также более исчерпывающие определения темы, согласно которым употребляемый в качестве темы член предложения представляет собой «данное» (“Gegebenheit”), нечто известное также и слушающему, общую базу для говорящего и слушающего [5, c.30-31]. Такое понимание темы получило, как известно, широкое распространение иявляется в настоящее время, можно сказать, преобладающим, хотя имеются и основания для несколько иной трактовки этого понятия.
Если начало предложения представляет собой, по К. Боосту, типичный случай позиционного расположения темы, на основе которой происходит дальнейшее развертывание высказывания с нарастанием напряжения, то конец предложения, где наблюдается разрядка, составляет рему, то есть «собственно сообщение» (“eigentlicheMitteilung”).
Интересно, что К. Боост стремится обосновать тема-рематическуюструктуру предложения как отношение напряжения между темой и ремой, обусловленного противопоставлением их как «старого» (“alt”) и «нового» (“neu”), при этом обе части тема-рематической структуры обладают, по Боосту, каждая своей функциональной значимостью. В результате данная структура представлена в теории К. Бооста одновременно и расчленённо, и как нечто целое, образуемое противоположными полюсами. В соответствии с этим части данной структуры (тема и рема) выглядят у К. Боостаравноценными по своей структурной значимости, что не противоречит их функциональным (коммуникативным) различиям. Примечательно, что аналогичный подход получает обоснование и в других работах, посвящённых вопросам коммуникативного синтаксиса [8].
В концепции К. Бооста обращают на себя также особое внимание замечания по поводу рематической функции аналитических форм предиката, образующих рамку.По мнению К. Бооста, именно благодаря тому, что предикат в рамочных структурах имеет «раздвоенную форму» (“Entzweiung”), возникает сильное напряжение, и смысловой акцент (“Sinngebung”) в таких структурах находится в конце предложения. Развивая мысли Э. Драха по этому вопросу, К. Боост усматривает в рамочных структурах со сложными временными формами предиката одну из самых оптимальных возможностей проявления принципа напряжения, в связи с чем К. Боост отмечает, что если структурно-коммуникативное формирование предложения начинается с финитной формы глагола, то его завершение происходит лишь посредством инфинитного элемента в конце. И конец предложения в такого рода структурах, согласно К. Боосту, в смысловом отношении выделяется достаточно чётко. Напряжение в них сохраняется до конца, и разрядка не может произойти до инфинитной формы [5, c. 41].
Таким образом, рамка предиката, по К. Боосту, заключает в себе начало и конец собственно сообщения, то есть ремы и в этом состоит её разделение (Entzweiung). Получается, что глагольная рамка вбирает в себя рематическую часть предложения, в которую практически входят все элементы кроме темы. Это положение, как можно заметить, затрагивает вопрос о сложном составе ремы и также даёт основание для вывода о рематическом характере самой рамочной структуры, в частности глагольной рамки с нефинитными формами в конечной позиции.
Как можно видеть, К. Боост затронул чрезвычайно важный для проблемы соотношения синтаксической и коммуникативной структуры предложения в немецком языке вопрос. Интересно, что сложные временные формы, включая и структуры с модальными глаголами – это, по К. Боосту, не единственная возможность рамочного выражения ремы. В связи с этим К. Боост говорит о стремлении предиката занять частью своих элементов конечную позицию в структурах с отделяемыми префиксами, которые получают у К. Бооста достаточно оригинальную и, на наш взгляд, заслуживающую внимания коммуникативную интерпретацию. Показателен в этом отношении анализ К. Боостом примера Э. Драха: “DerSchülerträgteinschönesGedichtvor”.Нельзя не заметить, подчёркивает К. Боост, что без заключающего “vor” предложение бессмысленно, что отделяемый префикс в конце предложения придаёт глаголу новое значение и что этот новый смысл реализуется лишь в конце предложения благодаря последнему элементу. Данный факт, как считает К. Боост, оставался незамеченным, поскольку он оттеснялся чисто формальным моментом самой отделяемости приставок, на котором было сосредоточено основное внимание.
Интересно ещё отметить, что К. Боост усматривает известную структурную и одновременно функционально-коммуникативную параллель между глаголами с отделяемыми приставками и сложными временными формами. Он указывает также на аналогичную смыслоформирующую функцию наречий и предложных именных сочетаний, выступающих в роли префиксов при глаголе.
Характерно, что намёки на функционально-коммуникативную значимость всех этих элементов К. Боост находит у Э. Драха, на которого он больше всего ссылается, так что создаётся впечатление о прямом развитии идей Э. Драха К. Боостом или даже, можно было бы сказать, о единой целостной концепции Э. Драха – К. Бооста. И тем не менее, оригинальным и интересным, с точки зрения современного коммуникативного синтаксиса, у самого К. Бооста в связи с обсуждаемым вопросом является, на наш взгляд, выделение функции данных элементов как коммуникативно-синтаксического принципа, благодаря которому указанные элементы чётко очерчивают предикат (“Prägung”), придают ему в смысловом отношении завершённый характер и разряжают напряжение, организуя все члены предложения в смысловое единство. По своему коммуникативному рангу и управлению напряжением указанные элементы ближе всего стоят, согласно К. Боосту, к инфинитным формам глагола, завершающим предложение [6, c. 42–44].
Примечательно, что К. Боост усматривает тенденцию к образованию рамки также и в ряде других случаев, из которых он выделяет структуры, образованные глаголами типа –legen, setzen, stellenв единстве с уточняющими их элементами – «директивами», приравниваемыми К. Боостом функционально к инфинитным формам и отделяемым приставкам.
Описывая рамку как коммуникативно организующее явление, К. Боост причисляет и отрицание “nicht” в конечной позиции, или близко к ней, к коммуникативно насыщенным элементам, подчёркивая его специфику в этом отношении в немецком языке в отличие, например, от французского или английского.
Обращает на себя внимание и тот факт, что выделенные К. Боостом виды рамочных структур представлены им в своего рода ранговой иерархии. В соответствии с этим максимально удалённый от стоящей в начале предложения финитной формы глагола элемент, а таковым чаще всего оказывается нефинитная глагольная форма, относится к разряжающим напряжениеэлементам первого ранга. Следующими по указанному рангу определены отделяемые префиксыи функционально аналогичные им единицы, затем – уточняющие элементы – директивы и, наконец, отрицание “nicht” [5, c. 47]. Предложенная К. Боостом коммуникативно-синтаксическая иерархия рамочных структур в немецком языке представляется нам оригинальной авторской концепцией, которая в таком аспекте никем, кроме К. Бооста, не затрагивалась. Следует также подчеркнуть, что коммуникативная интерпретация К. Боостом рамочной структуры не подвергалась в лингвистической литературе, насколько нам известно, специальному анализу. Данная интерпретация интересует нас, поскольку она имеет непосредственное отношение к предмету нашего исследования. Важным в связи с этим представляется определение К. Боостом глагольной рамки с нефинитными формами в конечной позиции как наиболее характерной рамочной структуры в немецком языке, в которой находит своё оптимальное проявление коммуникативно-синтаксический принцип напряжения.
В связи с концепцией К. Бооста следует обратить внимание ещё на один важный, как нам кажется, для определения степени коммуникативной значимости синтаксических средств вопрос, а именно, на то, что К. Боост, рассматривая тема-рематическую структуру рамочных предложений, считает возможным отвлечься от интонации, на которую он в то же время опирается при анализе безрамочных предложений.Это находит у К. Бооста обоснование в том, что сама рамка, в отличие от безрамочных структур, регулирует напряжение и способствует коммуникативной выделенности конечной позиции. Интонационные средства в таких случаях как бы дублируют синтаксические. Это положение представляется важным по отношению к письменным текстам, где интонационные средства коммуникативного членения оказываются свёрнутыми.
Подытоживая рассмотрение теории «поля напряжения» как новой ступени в развитии коммуникативного синтаксиса, следует отметить, что основная научная значимость данной теории состоит, как нам кажется, в постановке и попытке теоретического обоснования проблем соотношения коммуникативной и синтаксической структуры предложения как единицы речевой деятельности, единицы функционального аспекта языка. Поставленные проблемы, как и ряд других современных проблем, нуждаются в детальной разработке с позиций современной науки на материале разных языков, в том числе и немецкого, особенно это касается специфической для немецкого языка рамочной структуры.
Рассматривая теорию «поля напряжения» как определённую ступень развития коммуникативного синтаксиса, следует принять во внимание и то, что ориентация данной теории на предложение в сфере коммуникации неизбежно должна была иметь выход за пределы отдельного предложения, рассматриваемого традиционно в видеграмматической схемы. И данный выход достаточно отчётливо прослеживается у К. Бооста, в частности в его анализе цепочки предложений во фрагменте из новеллы Г. Келлера“RomeoundJuliaaufdemDorfe”. Характерно, что в процессе данного анализа К. Боост стремится показать движение тем и рем, состоящее в том, что каждое последующее предложение использует в качестве опоры, то есть в качестве темы, рему предыдущего. Это, как следует заметить, сходно с одной из предложенных впоследствии Ф. Данешом и получившей широкое распространение моделью движения тем и рем в тексте, а именно, с линейной тематической последовательностью, в которой каждая предыдущая рема становится темой следующего высказывания [1, c. 22].
Характерно также, что К. Боост видит в таком тема-рематическом отношении в пределах анализируемого им отрезка текста «средство связи предложений» (“Satzverflechtung”)и вербальное отражение «движения мысли» (“Gedankenführung”). Эти идеи К. Бооста являются, как можно судить, актуальными для современного коммуникативного синтаксиса и шире – для развивающейся в настоящее время коммуникативной лингвистики, исследующей текст.
1. Moskal'skaya O.I. Grammatika teksta. – M.: Vysshayashkola, 1981. – 183 s.
2. Shahmatov A.A. Sintaksis russkogo yazyka. 3-eizd. -- M.:Editorial URSS, 2001. – 624 c.
3. Paul' G. Principy istorii yazyka. –M.: Izd-vo inostr. lit-ry, 1960. – 500 s.
4. MoskalskajaO.Grammatik der deutschenGegenwartssprache. Moskau, Verlag Vysschajaschkola, 1971. – 384 S.
5. Boost K. Neue Untersuchungen zum Wesen und zur Struktur des deutschen Satzes. Der Satz als Spannungsfeld. Berlin. Akademie-Verlag, 1955. –88 S.
6. Drach E. Grundgedanken der deutschen Satzlehre. Frankfurta. M. 1937. Vkn.: Hrestomatiyapoistoriigrammaticheskihucheniy. Sostaviteli E.V.Gulyga, O.I.Moskal'skaya, E.I.Shendel's. Vyp. I. M., 1972. c. 155-174.
7. Grundzüge einer deutschen Grammatik/Hrsg. Von einem Autorenkollektiv u. Leitung von K.E. Heidolph, W. Flämig und W. Motsch. – 2. Unveränd. Aufl. –Berlin: Akademie-Verlag, 1984. – 1028 S.
8. Sgall P. Zur Auffassung der Thema-Rhema-Gliederung und ihrer Rolle im Sprachvergleich //Linguistische Arbeitsberichte. 48. Leipzig. 1985. – S.42-51.
