Russian Federation
In this article, priority foreign policy directions of Russia are considered at the end of the 19th century from the point of view of domestic liberals. The problem of determining priority directions in foreign policy is the most important and constantly topical task of any state. The role and place, belonging to the state in the system of international relations, largely depend on the correctness of the choice. For Russia, with its unique geopolitical position, the question of determining foreign policy priorities is one of the fundamental. That is why, it seems interesting and important to address this issue at the end of the 19th century, when the issue of the foreign policy priorities of the Russian Empire became one of the most acute, including within the domestic political life of the country. The author traces the evolution of foreign policy ideas of the liberal forces of Russia in the period under consideration, comprehends what, in their understanding, priority directions of Russia's foreign policy were. Analyzing the foreign policy views of Russian liberals, the author comes to the conclusion that they supported the course of autocratic power, but they did not agree with the methods of holding it. Considering the possible allies of Russia among other great powers, the liberal forces saw as such France, whose interests, in their opinion, nowhere contradicted the Russian.
Russia, liberals, liberalism, foreign policy, great powers, the Balkans.
Сегодня, как и в пореформенную эпоху 1860–1880-х гг., в России ведутся споры о том, какими путями следует проводить модернизацию страны. Консервативные круги основные предпосылки поступательного развития видят в укреплении государственного аппарата, наращивании военной мощи, противостоянии Западу и сохранении национальной исключительности. Либеральная же оппозиция считает, что лишь возвращение на путь реформ, направленных на расширение пространства свободы личности, открытость и укрепление равноправных отношений с другими государствами могут обеспечить будущее России [21].
Осмысление перспектив выбора того или иного вектора развития требует проведение анализа восприятия общественным сознанием внешнеполитических отношений со странами Запада. Тем более что в настоящее время российская либеральная элита, пытаясь противостоять официальной пропаганде и доминирующим в обществе настроениям, продолжает видеть в Западе не только эффективного партнера, но и пример развития страны, выступает против изоляционистского курса и подчеркивает выгоды сотрудничества.
Анализ внешнеполитической либеральной мысли России второй половины ХIХ в. позволит выявить не только ее особенности, но и факторы, порождавшие изменения в представлениях о взаимодействии России и западноевропейских государств. При этом одни, так называемые «русские европейцы», воспринимали их как образец развития, другие обосновывали необходимость заимствования только тех достижений и ценностей, которые соответствовали национальной почве, третьи восхваляли особенности своей страны и выступали за ее отчуждение от западноевропейской цивилизации.
Кроме того, исследование проблемы позволяет выявить и осмыслить восприятие русскими либералами внешнеполитического курса правительства в контексте оппозиционной критики его деятельности внутри страны. Разработка темы дает возможность проследить за изменениями отношения либеральных публицистов к европейским государствам, понять аргументы представителей различных течений, обосновывающих необходимость сотрудничества или противостояния с той или иной страной.
Следует сразу же подчеркнуть противоречивый характер объекта изучения. Дело в том, что и сам русский либерализм 1850–1880-х гг., и его внешнеполитическая концепция представляли собой крайне неоднозначное явление, меняющееся под влиянием динамики международных отношений, развития страны и духовных исканий интеллигенции.
В России либерализм, лишенный собственных социальных корней, складывался в условиях крепостничества и николаевского самодержавного режима как духовный императив просвещенной части дворянства с ее разнообразными вкусами и пристрастиями, изначально определившими многовекторность либерального течения, формирование в его недрах различных направлений [20].
Отечественные либералы в данный период на страницах своего печатного органа журнала «Русская мысль» отстаивали тезис о том, что главные политические интересы России находятся в Европе. В течение первой половины 1880-х гг. в качестве приоритетной задачи внешней политики России ими называлось утверждение российского влияния на Балканах, чего, по их мнению, требовали экономические интересы страны, так как экономическое положение России находилось в прямой зависимости от свободы проходов из Черного моря [5, с. 23].
Исходя из этого, либералы уделяли много внимания положению балканских государств и национально-освободительному движению в регионе. С растущим беспокойством они отмечали падение российского влияния и авторитета в Болгарии, Сербии, Румынии и, соответственно, усиление там политических и экономических позиций Австро-Венгрии.
Для восстановления былого престижа России на Балканах, по мнению либералов, следовало завоевать доверие местных славянских народов, отказаться от завоевательных помыслов, прекратить призывы к захвату черноморских проливов в российской прессе, оказывать всемерную поддержку национально-освободительному движению на Балканах и укреплению независимых балканских государств. Как отмечали либералы, «открытие для нас Проливов и обеспечение наших заведений и флота в Черном море мыслимы только при условии согласования интересов России с интересами славянской независимости» [9, с. 119].
В этой связи либералы призывали самодержавное российское правительство воздерживаться от вмешательства во внутренние дела балканских славян и от посягательств на самостоятельность их государственного строя. Другим, не менее важным условием восстановления влияния России на Балканах, по мнению либеральных сил, было дальнейшее проведение буржуазных реформ в самой России [2, с. 113].
Представляется, очевидным, что в первой половине 1880-х годов либеральные силы России в целом поддерживали задачи балканской политики российского правительства, осознавая ее значение для экономического развития страны. Вместе с тем, они выражали несогласие с применявшимися, при проведении этой политики, негибкими и консервативными методами, отпугивающими, по их мнению, балканские государства, отвергающими их от России и бросающими их в «объятья» российских конкурентов в регионе, что, естественно, подрывает позиции страны и наносит ущерб ее интересам.
Однако, наступившее в середине 1880-х гг., дальнейшее ухудшение отношений России со славянскими государствами Балкан, которые все теснее взаимодействовали с Австро-Венгрией, определило временное перемещение вопроса межславянских отношений на второй план в шкале внешнеполитических приоритетов России, в их трактовке отечественными либералами [1, с. 88]. В этот период по-прежнему утверждалось, что для России необходимо установление дружественных отношений с балканскими странами и «передача Проливов в дружественные нам руки» [9, с. 184]. Политика же царского правительства продолжала квалифицироваться как не отвечающая этим задачам, изобилующая грубыми ошибками и отталкивающая от России балканских политиков.
Другой внешнеполитический приоритет России либералы видели в выводе страны из дипломатической изоляции и поиске союзников. В связи с этим они рассматривали отношения России с рядом держав Европы, в первую очередь Германской и Австро-Венгерской империями.
Что касается Австро-Венгрии, то «Русская мысль» с сожалением констатировала, что политические и экономические позиции этого государства на Балканах перманентно упрочиваются и, что «русские производительные силы не будут на Балканах и не станут там политическим двигателем» [8, с. 99]. В силу того, что, как отмечал журнал, «балканский рынок уже прочно занят австрийцами и, что русские товары в Болгарии – это иллюзия, которой тешатся русские предприниматели» [7, с. 42].
При этом значительно более серьезную угрозу, нежели Австро-Венгрия, раздираемая национально-освободительной борьбой ее народов, несла, по мнению либералов, Германия, которая, как известно, являлась вдохновителем австро-венгерского проникновения на Балканы. Германия сама имела здесь экономические интересы, но пока ее внимание было приковано к другим европейским проблемам, и, как подчеркивала «Русская мысль», она «действовала руками Австро-Венгрии, одновременно предназначая ей роль противовеса России» [3, с. 102–103].
Зная о заключении в
Соответственно, заключали либералы, сближение с Германией и Австро-Венгрией для России невыгодно. Оно ставит ее в зависимость от германо-австрийских интересов и тем самым лишает Россию самостоятельной роли в европейской политике, «влечет за собой потерю Россией своих позиций на Балканах и отказ от всех связанных с ними планов» [6, с. 107–110].
Отметим, что подобные оценки, данные русскими либералами, были весьма односторонними. Например, ими отрицались либо не замечались определенные выгоды для России от подобного союза, в том числе заключавшиеся в некотором ослаблении российско-австрийских противоречий на Балканском полуострове. Помимо этого, либералы не обращали внимания и на весьма острые русско-английские противоречия, которые также способствовали сближению России с Германией и Австро-Венгрией. Подобная узость в понимании складывавшейся ситуации, очевидно, объяснялась, с одной стороны, слабой осведомленностью русских либералов, о чем говорилось выше, а, с другой стороны, тем, что германо-австрийские отношения рассматривались либералами в России в данный период лишь с позиций задач российской внешней политики на Балканах [1, с. 115].
Вместе с тем, нельзя не согласиться и с некоторыми суждениями, высказывавшимися российскими либералами, относительно германо-австро-русского союза, которые представляются убедительными [10, c. 99]. В частности, совершенно справедливо мнение о непрочности этого союза, его антиреволюционной направленности, его негативной роли в судьбе Боснии и Герцеговины. Последующие события российской истории, как мы знаем, со всей очевидностью подтвердили опасения русских либералов.
Тогда кого из великих держав отечественные либералы рассматривали в качестве возможного союзника России?
В их представлении, единственно возможным, даже естественным союзником России может стать лишь Франция, чьи интересы нигде не противоречили российским [3, с. 104]. При этом либералы отмечали, что сама Франция не демонстрирует должного интереса к этому, будучи занятой колониальной политикой. Кроме того, как полагали либералы, подобная политика республиканской Франции была связана с реакционным самодержавным строем в России, затруднявшим столь российско-французское сближение. Как полагает ряд отечественных исследователей, в действительности этот фактор не был существенным препятствием и использовался европейской прессой в пропагандистских целях [2, с. 110]. Относительно же Британии позиция российских либералов была такова, что сближение с ней представляется желательным, но возможным только лишь после возвращения к власти английских либералов [8, с. 120].
Со второй половины 1880-х гг. и особенно к началу 1890-х гг. в качестве приоритетной задачи внешней политики России отечественные либералы все больше начинают рассматривать именно поиск союзника. Как следствие в их дискуссиях центральное место начинает уделяться русско-германским и русско-французским отношениям, в то время как балканское направление все дальше отходит на задний план [11, c. 102–103]. Продиктовано это было тем, что в Европе надвигалась опасность Франко-германской войны, и вопрос о позиции России вызывал огромный интерес и беспокойство, как в Европе, так и внутри страны.
Исходя из обозначенной позиции относительно русско-германских и русско-французских отношений, либералы упорно указывали на неестественность союза России с Германией и Австро-Венгрией и настаивали на необходимости соглашения с Францией и Британией. По их мнению, германо-австро-русский союз – ошибка отечественной дипломатии, сделавшей Россию «пособником прусских стремлений к господству в Европе» [15, с. 199].
Анализируя внутриполитическую жизнь в Германии, либералы приходили к выводу, что она превращается в очаг милитаризма и агрессии, несущий угрозу не только Франции, но и России, так как германские шовинисты требовали отторжения от нее Финляндии, Прибалтики, Польши, Украины и Бессарабии [2, с. 116]. В связи с этим большое беспокойство у либералов вызвало принятие германским рейхстагом в январе
Выступая в поддержку союза с Францией, либералы, однако, полагали, что его цели должны быть оборонительными. Он должен «поставить преграду германской агрессии и ограничить военное и политическое значение Германии» [12, с. 98]. С другой стороны, в русско-французском союзе, по мнению либералов, не должно быть места и реваншистским устремлениям: «Национальный эгоизм понятен, но было бы нелепостью ради французских интересов проливать кровь других народов. Наше отечество не станет подвергаться угрозам войны из-за Меца и Страсбурга» [13, с. 131].
Как подчеркивали либералы, «у нас много неотложной внутренней работы, мы страшно отстали от Европы в просвещении, и поощрять французские планы было бы историческим преступлением против русского народа» [18, с. 203]. И, тем не менее, как считали либералы, союз России с Францией и Британией был бы единственным выходом для России, для которой, равно как и для «всего славянского мира, безусловно, необходимо существование сильной и свободной Франции» [16, с. 147]. При этом, по утверждению «Русской мысли», значение русско-французского союза возросло, если бы «наше отечество яснее и точнее выступило выразителем общечеловеческих и национальных интересов» [17, с. 136].
Таким образом, очевидно, что, хотя российские либералы и выступали за союз с Францией и против германского милитаризма, они никогда не призывали к войне с Германией. Ими пропагандировался путь мирных решений и компромиссов [19, c. 203].
Понимание необходимости скорейшего русско-французского сближения вело к тому, что отечественные либералы постепенно перестали рассматривать различия в государственном строе двух стран как препятствие для их союза, все больше отталкиваясь от того, что международные интересы Российской империи и Французской республики по всем важным вопросам современной мировой политики совпадают. Основополагающими же среди них являются совместные оборонительные действия от Германии.
Подводя черту в анализе определения российскими либералами конца XIX в. приоритетных направлений во внешней политике России, следует отметить следующие характерные особенности. В целом, либеральные силы поддерживали внешнеполитический курс самодержавной власти, но при этом были не согласны с методами его проведения. В частности, их не устраивало то, как царизм проводит свою политику на Балканах. Кроме того, либералы настаивали на сближении России с Францией и Британией и выступали против союза с Германией и Австро-Венгрией. Понимая, что первоочередными задачами России являются внутренние общественно-политические и социально-экономические преобразования, отечественные либералы делали упор на проведении мирной внешней политики, завоевании новых и удержании старых рынков путем нормализации отношений с другими государствами [2, с. 121–122].
В противоречиях внешнеполитических взглядов либералов отражалась, как это ни парадоксально, целостность их концепции, в которой гармонично сочетались идеи свободы и суверенитета с патриотическими настроениями и собственным пониманием национальных интересов. Суть же этого понимания сводилась к обоснованию необходимости приоритетного осуществления либеральных преобразований внутри России и созданию в результате реформ политических и экономических условий для укрепления ее могущества и расширения сфер влияния.
1. Balkanskie issledovaniya. Vypusk 10. Obschestvennye i kul'turnye svyazi narodov SSSR i Balkan. XVIII-XX vv. [Tekst]. M., 1987. 258 s.
2. Vneshnyaya politika Rossii i obschestvennoe mnenie [Tekst]. M., 1998.
3. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1880. Kn. 4. razdel II. – C. 104.
4. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1880. Kn. 8. Razdel II. – S. 104
5. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1880. Kn. 12. Razdel II. – S. 23.
6. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1882. Kn. 5. Razdel II. – S. 107-110.
7. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1883. Kn. 2. Razdel II. – S. 79.
8. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1884. Kn. 2. Razdel. II. – S. 42.
9. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1884. kn. 11. Razdel II. – S. 120.
10. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1885. Kn. 2. Razdel II. – S. 99.
11. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1885. Kn. 5. Razdel II. – S. 102-103.
12. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1885. Kn. 11. Razdel II. – S. 119, 184.
13. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1886. Kn. 1. Razdel II. – S. 98
14. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1887. Kn. 10. Razdel II. – S. 131.
15. Russkaya mysl'. 1888. Kn. 6. Razdel II. – S. 147.
16. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1887. Kn. 8. Razdel II. – S. 199.
17. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1888. Kn. 7. Razdel II. – S. 147.
18. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1891. Kn. 7. Razdel II. – S. 136.
19. Russkaya mysl'. [Tekst]. 1893. Kn. 11. razdel II. – S. 203.
20. Shneyder K.I. Mezhdu svobodoy i samoderzhaviem: istoriya rannego russkogo libe-ralizma. [Tekst] / K.I. Shneyder. Perm': Perm. gos. nac. issl. un-t. 2012. 230 s.
21. Arslanov R.A., Dzhangiryan V.G., Kurylev K.P. & Petrovich-Belkin O.K. West European Countries and Their Foreign Policy in the Views of the Russian Liberals of Mid-to-Late Nineteenth Century [Tekst] / R.A. Arslanov, V.G. Dzhangiryan, K.P. Kurylev & O.K. Pe-trovich-Belkin. //The International History Review. 2017. URL: https://www.tandfonline.com/doi/full/10.1080/07075332.2017.1350873 (data obrascheniya: 29.05.2018). DOI: 10.1080/07075332.2017.1350873
