Словесно-смысловая неоднозначность понятия «общественное мнение» связана не только с теоретической недоисследовательностью объекта, но и с различием исходных методологических позиций и общетеоретических принципов его анализа. Речь идет о способе видения и оценке объекта, о ведущей исследовательской установке на различные стороны изучаемого феномена. Исходя из этого становится оправданным использование системы взаимозаменяемых понятий. Каждое из понятий фиксирует только некоторые характеристики феномена общественного мнения, которые являются наиболее важными с позиции определенной исследовательской установки. Исследование полисемантичности понятия «общественное мнение» открывает новые перспективы в изучении феномена общественного мнения, а именно – изучение его политической сущности. Посредством обращения к процессам функционирования субъективной реальности удается установить взаимосвязь процессов массовизации с процессами символической легитимации политического порядка, проникнуть в особенности функционирования и взаимодействия институционально-санкционированных и стихийно складывающихся элементов массового политического сознания и, в конечном счете, определить характер влияния данного феномена на социально-политическое развитие общества. Ключевые слова: понятие «общественное мнение», феномен общественного мнения, методологические традиции и подходы, общественное мнение и политика. Verbal semantic ambiguity of the concept «public opinion» is associated not only with theoretical non-investigation of the object, but also with the different starting methodological positions and general theoretical principles of its analysis. The problem is about a way of seeing and evaluation the object, about the leading research direction on various aspects of the studied phenomenon. On this basis it is justified to use the system of interchangeable concepts. Each of the concepts captures only some of the characteristics of the phenomenon of public opinion, which are the most important ones from the standpoint of the general research direction. The study of the polysemantic concept «public opinion» opens new perspectives in the study of the phenomenon of public opinion, namely, the study of its political nature. By reference to the process of functioning of subjective reality one can establish a relationship of the massification processes with the processes of the symbolic legitimacy of the political order, penetrate into the particular operation and interaction of institutional sanctioned and spontaneously emerging elements of mass political consciousness and, ultimately, determine the nature of the influence of the studied phenomenon on social and political development of the society. Key words: concept of «public opinion», phenomenon of public opinion, methodological traditions and approaches, public opinion and policy. Выяснение базовых характеристик феномена общественного мнения предполагает обобщение существующих данных в научной традиции. Следует заметить, что фактически в современном гуманитарном знании не существует единой трактовки результатов анализа данного явления. Ярким подтверждением этому служит совершенно неожиданное, но только на первый взгляд, обстоятельство: во многих научных публикациях, непосредственно посвященных проблеме общественного мнения, сам термин «общественное мнение» может и не использоваться, замещаясь близкими по смыслу понятиями. В качестве таких понятий могут выступать следующие: «сознание общества», «социальные представления», «массовое сознание», «коллективная психология», «массовая коммуникация», «сознание масс», «общественное настроение» и др. Объясняя причины подобной терминологической неоднозначности, мы позволим себе утверждать, что она связана с общей теоретической и эмпирической недоисследованностью явления общественного мнения, с тем, что оно представляет собой новый предмет обществоведения. Однако следует оговорить один существенный, на наш взгляд, момент: словесно-смысловая неоднозначность понятия «общественное мнение» связана не только с теоретической недоисследовательностью объекта, но и с различием исходных методологических позиций и общетеоретических принципов его анализа. Речь идет не об исследовательских задачах, выдвигаемых тем или иным автором в каждом конкретном случае, но о способе видения и оценке объекта, о ведущей исследовательской установке, определяющей ориентации автора на различные стороны изучаемого явления. Исходя из этого становится оправданным использование системы взаимозаменяемых понятий. Каждое из понятий фиксирует только некоторые характеристики феномена общественного мнения, которые являются наиболее важными с позиции определенной исследовательской установки. Систематизируя все многообразие исследовательских традиций, можно выделить несколько подходов в интерпретации данной проблемы. Первый подход порожден прикладной социологией, а термин «общественное мнение» здесь – постоянно применяемое понятие. Этот подход анализирует совокупность вербальных суждений, эмпирически фиксируемых в процессе конкретного социологического исследования. При этом важным оказывается не скрытое за теми или иными формулировками содержание, а частота использования формулировок респондентами. Признак массовости в данном случае задает параметры возможной количественной динамики однотипных вербальных оценок респондентов в социальном пространстве и времени. Тем самым фиксируется общее изменение социальной ситуации, определяются наиболее актуальные тенденции общественного развития, отражаемые общественным сознанием. Учитывая вышеизложенное, становится понятным практикуемое в рамках данной традиции отождествление терминов «массовое сознание» и «общественное мнение». Общественное мнение понимается здесь как мнение, состоящее из нескольких мнений, имеющих место в общественности как центральная тенденция, устанавливаемая в борьбе между этими или отдельными мнениями и оформленная соответствующей силой противодействия, которая между ними существует. Общественное мнение указывает на определенную комплексность идей и представлений, актуальных для общества в данный момент времени. Актуальность выражается не в личностной значимости данных идей и представлений, а в склонности предпочесть их альтернативным предложениям и позициям в ситуации выбора решения. Однако данный подход рассматривает общественное мнение с точки зрения его внешних проявлений. Обозначая круг идей, которые имеют наибольшие шансы превратиться в массовые мнения, исследователи лишь называют эти идеи, но не объясняют, почему они получают такое большое распространение, почему они способны оказывать влияние на людей и каковы источники их возникновения. Некоторые авторы в этой связи замечают, что эмпирический анализ общественного мнения оказывается не в состоянии объяснить один из главных парадоксов в функционировании массового сознания: массовые идеи и представления, будучи актуальными для большей части членов общества, могут и не выражать действительного мнения большинства, а напротив, складываться (при соблюдении ряда условий) под воздействием влияния меньшинства, политических и партийных группировок, интеллектуальных и творческих элит, харизматических лидеров (Я. В. Любивый, В. Н. Горелова, Ф. Т. Михайлов). Одной из попыток интерпретации общественного мнения стало исследование традиции как результата деятельности массовых общностей. Все это рассматривается в психологических концепциях конца XIX – начала XX в. в работах Г. Лебона, Г. Тарда, В. М. Бехтерева, Л. Н. Войтоловского, в которых впервые в качестве самостоятельной ставилась проблема массовизации социума. Наблюдение за процессами возникновения и функционирования массовых общностей приводит, по мнению исследователей, к однозначному выводу: атрибутивной характеристикой любой массовой общности служит изменение характера психической деятельности составляющих ее индивидов, выражающееся прежде всего в полной или частичной утрате индивидуального сознания. «Человек-масса» теряет чувство собственного «Я», власть над собой, становится неотъемлемой частью некоторого единого массового организма. Его поведение становится непредсказуемым и подчиняется общим законам функционирования массовых общностей. Формируя законы функционирования массовых общностей, исследователи психологической школы исходили из того, что превращение простой совокупности людей в массу связано с возникновением особого, нематериального по своему характеру отношения между ними, своеобразного психического напряжения, охватывающего каждого субъекта массы и удерживающего массу от распада. Специфика массы по сравнению с другими социальными общностями (группами, слоями, классами) состоит в принципиально ином механизме ее формирования, при котором социальные различия не имеют никакого значения. У Г. Лебона есть формулировка, иллюстрирующая данное положение: говоря о том, что «толпа академиков равна толпе черни», он подчеркивает одни и те же субъективные качества, выходящие на поверхность при образовании и функционировании массовых общностей [1, с. 51]. В свою очередь Г. Тард отмечает, что образование массы начинается с одинаковых душевных движений внутри некоторой совокупности людей. Соединение психической энергии этих движений порождает дополнительную энергию, нейтрализующую сознательные рационально-логические элементы субъективной реальности индивида. Вследствие этого индивид, включенный в массу, попадает под влияние механизма коллективного внушения [2]. Раскрывая механизм коллективного внушения, некоторые авторы полагают, что концентрация психологической энергии выступает в качестве раздражителя особой психологической установки – «врожденного рефлекса подражательности» (Л. Войтоловский) или, развившегося под воздействием социума, «сочетательного рефлекса» (М. Бехтерев). В любом случае деятельность человека, оказавшегося во власти данного рефлекса, осуществляется без контроля собственного «Я» и соответствующей мыслительной рефлексии. В итоге возрастает уровень внушаемости и уровень психологического единства субъектов, включенных в массовую общность. В других работах механизм коллективного внушения объясняется влиянием особой конструкции – «коллективной народной души» (В. Вундт). Бытийный статус коллективного бессознательного оказывается в этом случае полностью дематериализованным. Получается, что данное понятие выступает в качестве предельно абстрактного, метафизического понятия, указывает на некую запредельную сущность, которая в принципе не поддается рациональному осмыслению. Тем не менее существование «коллективной народной души» не подвергается сомнению. В противном случае оказывается невозможным, по мнению исследователя, объяснить саму возможность существования человеческой цивилизации, развиваемой коллективным усилием. Психологическая общность масс выступает одним из наиболее ярких доказательств существования единого бессознательного первоначала. Душевные процессы, таящиеся в «коллективной народной душе», являют себя в тождественности душевных переживаний, включенных в массу людей [3]. Оценивая представленный подход, следует заметить, что сама по себе попытка выявления скрытых сторон и механизмов функционирования массовых общностей представляется весьма плодотворной. В то же время многие моменты данного подхода нуждаются в критическом переосмыслении. Очевидно, что трактовка коллективного бессознательного как отражения иррациональных, сверхъестественных процессов, совершающихся в надындивидуальной народной душе, лишает объективного основания любые попытки исследования массовых объединений. Истоки коллективного бессознательного следует искать, на наш взгляд, в субъективной реальности самого человека, поскольку именно конкретный человек выступает носителем любого рода субъективных проявлений (другое представление пока не находит достаточного экспериментального подтверждения в современном научном знании). Кроме того, нуждается в разработке и вопрос об условиях и особенностях реализации коллективного переживания. Дело в том, что социально-политический процесс дает многочисленные примеры действия организованных масс, импульсы и стремления которых объективизируются не только в виде чувств, эмоций, аффектов, но и в виде представлений, мнений, суждений, а также в виде идей и понятий, т. е. рационально-логических по своей природе элементов. Последние оказываются тесно связанными с культурно-историческим опытом, уровнем рационально-логического мышления, формирующимися в процессе развития человечества. Учитывая данное обстоятельство, следует пересмотреть первоначальные представления о результатах субъективной деятельности массовых общностей. Фактически рассматриваемый подход абсолютизирует роль эмоционально-аффективных составляющих этой деятельности. В результате такого подхода массовое сознание лишается права на самостоятельное существование и, по сути, аннигилируется коллективной психологией. Между тем речь идет о специфическом явлении, которое лишь складывается на основе коллективной психологии, но отнюдь не сводится к ней. Иррационализм узкоэмпирического подхода в психологической традиции в значительной мере преодолевается социологическим видением феномена общественного мнения. В данном случае имеется в виду теоретический анализ сущности предмета исследования. Одной из первых попыток в этом направлении стала концепция «коллективного сознания», выдвинутая французским социологом Э. Дюркгеймом. Коллективное сознание у него выступает способом общественной коммуникации, без которого невозможно воспроизведение общества в историческом пространстве и времени. Оно «…независимо от частных условий, в которых находятся индивиды, они приходят, а оно остается. Оно одно и то же на Севере и на Юге. … точно так же оно не изменяется с каждым поколением, но, наоборот, связывает между собой следующие друг за другом поколения. … оно нечто совершенно иное, чем частные сознания, хотя и осуществляется только в индивидах» [4, с. 80]. Э. Дюркгейм в какой-то мере опирается на достижения психологической традиции, поскольку неоднократно подчеркивает, что коллективное сознание есть, в сущности, психический тип общества (в этом усматривается влияние идей Г. Лебона и В. Вундта). В то же время он предпочитает уклониться от использования термина «коллективная психология» и, безусловно, социологизирует понимание психологического типа. Последний рассматривается как надындивидуальное образование, не сводимое к соответствующим фактам и состояниям индивидуальной психики, имеющее свои способы развития, свои свойства и свои условия существования. Такой подход позволяет преодолеть склонность к мистической интерпретации или биологической натурализации коллективных форм субъективной деятельности, свойственную предыдущей традиции. Коллективное сознание, по Э. Дюркгейму, это реально существующий феномен, проявляющийся в органической совокупности индивидуальных сознаний. Реальность существования коллективного сознания доказывается взаимонаправленностью побуждений и поступков людей. Базовым источником подобной координации служит необходимость совместного существования индивидов. Именно поэтому коллективное сознание обладает направляющим воздействием на индивидуальное сознание. Оно выражает собой объективные социальные связи и отношения, складывающиеся в процессе реальной деятельности людей, и может рассматриваться в качестве своеобразной субъективной проекции этой деятельности в сфере индивидуальной психики. Акцентировка социальной обусловленности коллективного сознания позволяет рассматривать его как феномен, занимающий совершенно особое место в системе познавательной деятельности людей. Следует заметить в этой связи, что Э. Дюркгейм не ограничивает коллективное сознание сугубо аффективными проявлениями, значительно расширяя представление о конечных результатах деятельности массовизированных объединений. И хотя гносеологический статус коллективного сознания не вполне четко определен, все же можно сделать вывод о том, что автор связывает его прежде всего с особым функциональным предназначением данного явления. Так, например, он подчеркивает, что «коллективное сознание составляет определенную часть психической (в широком смысле) жизнедеятельности общества и не включает в себя специализированные функции» [4, с. 82]. Задача общего психического типа принципиально иная: он служит не столько способом накопления информации о внешнем мире, сколько способом накопления информации о факте совместного существования человечества в данном мире. Таким образом, Э. Дюркгейм вводит принципиально новое основание для оценки результатов познавательного процесса. Эти результаты исследуются не с точки зрения их истинности или ложности, а в зависимости от той функциональной роли, которую они выполняют в жизнедеятельности индивида и общества. Такой способ видения объекта сообщает исследованию политическую окраску. Не случайно сам автор неоднократно подчеркивает, что коллективное сознание имеет непосредственное отношение к сфере политики. «Политическая власть становится символом общего сознания; его живым выражением в глазах всех… Присущая коллективному сознанию жизнь сообщается ей. Это уже не более или менее важная социальная функция, а воплощенный коллективный тип. Она участвует в создании авторитета, которым последний господствует над сознанием, и отсюда происходит ее сила» [4, с. 84]. Фактически в работах Э. Дюркгейма впервые намечается контур «двойного измерения» социальной реальности, т. е. совмещения в исследовательском анализе неочевидных, субъективных характеристик деятельности людей с институционально выраженными и организационно закрепленными связями и отношениями, существующими в человеческом обществе. Этот момент заслуживает, по нашему мнению, особенно высокой оценки, поскольку задает непосредственные методологические ориентиры для анализа поставленной здесь проблемы. В отечественных философских и социологических исследованиях 60–80-х гг. ХХ в. общественное мнение рассматривается как мир идеальных сущностей, фиксирующих глубинные связи бытия, в том числе вторичность самого идеального, и как мир явлений этих сущностей, где глубинные закономерности отступают на задний план, но зато высвечиваются дополнительные характеристики, позволяющие получить целостное представление о процессе развертывания коллективных форм человеческой субъективности. В первом случае субъективная деятельность рассматривается в гносеологическом и онтологическом аспектах. Речь идет об идеальном как о субъективном отражении объективного мира, т. е. идеальность возникает в отражательном отношении субъекта к объекту. Внимание обращается на адекватность отражаемого содержания объективной действительности, в связи с чем вводится понятие уровней и форм общественного мнения. Во втором случае важным оказывается социологический аспект проблемы. Идеальное предстает как идеальный образ отражаемого объекта, продуцируемый определенным субъектом. При этом общество рассматривается лишь в качестве потенциального носителя образа (Т. И. Ойзерман, И. А. Чудинов, Я. В. Любивый, А. К. Уледов). В соответствии с первым подходом система характеристик общественного мнения актуализируется посредством его сопоставления с другими феноменами субъективной деятельности – общественной психологией, идеологией, обыденным и специализированным сознанием. Во втором подходе общественное мнение рассматривается как способ отражения социальной действительности, складывающийся в процессе повседневно-практического бытия больших масс людей. Оно включает в себя совокупность восприятий, переживаний, представлений, понятий, которые возникают под влиянием относительно постоянных, привычных условий жизни, включает в себе как рассудочные, так и эмоциональные компоненты и отличается практической, деятельностной направленностью. Представленные подходы представляются важными, поскольку в них поднимается проблема, имеющая непосредственное отношение к исследованию общественного мнения как социально-политического феномена – проблема соответствия массовизированных форм субъективной практики действительным связям и отношениям социальной реальности. В рамках рассматриваемой традиции эта проблема анализируется в методологическом плане применительно к взаимосвязям, описываемым категориальным рядом «общественное бытие – общественное сознание». Например, М. К. Мамардашвили развивает представление о «превращенной форме» как особом типе причинности, возникающем между элементами сложноорганизованной системы. Понятие «превращенной формы» позволяет, по мнению автора, объяснить многие явления действительности, в том числе процессы функционирования общественного сознания, где прямая, фактическая связь вещей часто заменяется косвенными выражениями. «Эти последние, являясь продуктом и отложением превращенности действия связей системы, в то же время самостоятельно бытийствуют в ней в виде отдельного, качественного цельного явления, «предмета», наряду с другими» [5, с. 270]. Хотя М. К. Мамардашвили и не оперирует термином «общественное мнение», он, тем не менее, уделяет особое внимание так называемым «рационализированным косвенно-фетишистским проявлениям общественного сознания», которые могут быть, по нашему мнению, сравнимы именно с названным феноменом. По своей структуре указанные проявления в максимальной степени соответствуют структуре превращенных форм. Предметность сознания в данном случае есть предметность второго плана, поскольку сознание скрывает свою зависимость от общественных структур и реальной деятельности людей. Она существует в виде непосредственного языка сознания, т. е. не выходит за пределы называемого им содержания. Это означает, что сознание лишь имплицитно выражает объективные общественно необходимые связи и отношения, но не полагает их в виде прямого аналитического объекта мысли. Оценивая данный тип мышления как псевдорациональный, исследователь в то же время подчеркивает распространенность данного типа в современной культуре. Рационализация готовых духовных продуктов общественных отношений, т. е. рационализация превращенных форм сознания, стихийно порождаемых общественным устройством, является необходимым средством «узнавания и присвоения этих продуктов индивидами, интегрируемыми таким образом в общественную систему» [5, с. 270]. Концепция М. К. Мамардашвили, по существу, ориентирует на исследование процессуальных механизмов субъективной действительности. Автор исходит из того, что общественное бытие людей выступает основой любых проявлений человеческой субъективности, но не менее большое значение придает и внутренним источникам, собственно организационным факторам развертывания этой субъективности, значительно расширяя тем самым возможности анализа тех духовных феноменов, которые лишь опосредованно соотносятся с материальным бытием людей. В отечественной научной традиции, посвященной исследованию феномена общественного мнения, превалирует так называемый «деятельностный принцип» анализа проблемы. Деятельностный подход логически взаимосвязан с установкой на исследование общественного мнения таким, каким оно является. Неустойчивость и пластичность общественного мнения как феномена не позволяют выяснить его природу никаким иным способом, кроме как посредством обращения к его субъекту-носителю – массовым объединениям людей. Общественное мнение, исходя из этого, выделяется не в зависимости от его содержательных характеристик, познавательных качеств, экспрессивных свойств, но прежде всего на основе особенностей его субъектов-носителей [6, с. 23–27]. Преимущество рассматриваемой позиции заключается в том, что в данном случае общественное мнение включается в систему реальной социальной деятельности индивидов. Это позволяет зафиксировать неоднозначность процесса функционирования общественного мнения, выявляя, таким образом, постоянно меняющееся отношение между объективным и субъективным факторами общественного существования. Перевод проблемы в плоскость практического действия открывает перспективы для исследования содержательных компонентов общественного мнения, в том числе и для исследования политических представлений и ценностей, реально влияющих на поведение людей. Подчеркивая ценность деятельностного подхода для разработки поставленной здесь проблемы, следует тем не менее признать довольно проблематичной попытку распространения на общественное мнение признаков и свойств массовых объединений людей. Это связано прежде всего с общей теоретической неопределенностью понятия «масса». Говоря о массе как о статистической, ситуативной, гетерогенной социальной общности, исследователи, по нашему мнению, фиксируют внешние, визуально наблюдаемые свойства массы, но не отношение, которому она обязана своим существованием. По нашему мнению, определение общественного мнения как мнения массы может считаться адекватным лишь в качестве операционального определения объекта. Соглашаясь с тем, что общественное мнение проявляется только в деятельности массы, не следует упускать из виду тот момент, что общественное мнение предполагает изменение характеристик сознания, входящих в массу людей. И здесь возникают две основные проблемы: а) проблема четкого разграничения коллективных (массовидных) проявлений и выявления специфики всех возможных субъективных практик; б) проблема внешних влияний, стимулирующих практику субъективной деятельности. Именно эти две проблемы определили, на наш взгляд, основные направления исследования феномена общественного мнения в современной западной социологии и социальной психологии. В данном случае речь идет о целом ряде концепций – концепции «социальных представлений» С. Московичи, «одномерного мышления» Г. Маркузе, «атомизированного индивида» Х. Арендт и Ж. Бодрийяра, «восстания масс» Х. Ортеги-и-Гассета, «массовой коммуникации» А. Моля, «коллективного поведения» Г. Блумера. Сходство данных концепций проявляется в попытке исследования массы, а именно свойства сознания и мнения «людей массы» и внешние социокультурные факторы подобного типа сознания. «Масса» соотносится с особыми качествами человеческой субъективной деятельности, описывается через своеобразие процессов, сопровождающих ее существование. Предполагается, что сама объективная физическая наличность массы служит лишь условием проявления свойственных массе субъективных качеств в наиболее яркой, наглядной форме. По мнению вышеуказанных авторов, современная эпоха характеризуется постепенным исчезновением гомогенных социальных сущностей (национальных, территориальных и др.) и превращением их в массовизированные объединения индивидов. Это происходит в силу множества причин, главными из которых являются: технизация и дегуманизация производства, отчуждение человека от результатов своего труда, рационализация хозяйства и бюрократизация различных сфер деятельности (М. Вебер, К. Мангейм), введение принципов либеральной демократии и ослабление руководящей позиции просвещенных элит (Х. Ортега-и-Гассет), усложнение и увеличение информационных потоков, воздействие средств массовой коммуникации (Г. Блумер), отчуждение человека от процесса духовной деятельности (Э. Фромм, Х. Арендт). В настоящее время феномен общественного мнения стал связываться прежде всего с деятельностью атомизированной массовой общности, возникающей в процессе коммуникационного взаимодействия, характерного для постиндустриальной стадии общественного развития. Его характеристики варьируются от «хаотизированного», разорванного, свидетельствующего об эмоциональной фрустрации «Я» (Ж. Бодрийяр) или «замкнувшегося на себе» сознания (Х. Арендт) до «формально рационализированного, односторонне рассуждающего мнения» (Г. Маркузе), в котором синтезируются представления множества людей. Атомизированные массовые объединения соответствуют новому типу социальных отношений, знаменуя наступление эпохи «массового общества» – эпохи предельно стандартизированного, унифицированного образа мысли и образа деятельности миллионов людей, эпохи исключительного личностного дефицита и вызываемого этим чувства одиночества. Наряду с этим массовое общество характеризуется беспрецедентным развитием явления социального конформизма. Примечательно, что социальный конформизм рассматривается в качестве важнейшей характеристики массовизированного типа мышления и, параллельно с этим, в качестве основной характеристики политического дискурса «массового общества». В данных концепциях предполагается, что массовая коммуникация и общественное мнение меняют политический климат общества, позволяя достичь консенсуса между политической властью и большинством народа совершенно особым способом – на основе усреднения притязаний различных социальных групп. При этом для исследователей очевидным является тот факт, что общественное мнение, с одной стороны, выражает интересы привилегированного меньшинства – политических и партийных группировок, управляющих обществом с помощью средств массовой информации и пропаганды, а с другой стороны, максимально соответствует «тайным», откладывающимся в область бессознательного установкам и ориентациям простого большинства, допущенного либеральной демократией к участию в политической жизни. Получается, что феномен общественного мнения впервые был использован как непосредственно политический феномен. Преимущество деятельностного подхода заключается, на наш взгляд, в первую очередь в том, что, рассматривая процесс возникновения и функционирования атомизированных общностей – субъектов-носителей общественного мнения, он учитывает исторический контекст явления, т. е. совмещает его с процессом жизнедеятельности общества в целом. Этот подход окончательно утверждает принцип «деятельностного» видения объекта, склоняя в итоге к тому, чтобы признать этот принцип в качестве наиболее эффективного принципа исследования общественного мнения. Использование деятельностного подхода позволяет создать единое континуальное пространство взаимосвязей и взаимозависимостей между познавательной и политической сферами социальной реальности, без которого невозможно осмысление политической сущности общественного мнения. Этот принцип не только позволяет установить исходное единство всех возможных проявлений социальной реальности, но и показать тождество различных форм самоактуализации человека в социальном пространстве. Кроме того, деятельностный подход позволяет провести функциональную и историческую оценку феномена общественного мнения, исследовать данное явление в контексте коллективного и индивидуального ракурсов человеческого существования, а также выявить специфику его субъекта-носителя. Оценивая деятельностный подход как наиболее эффективный для раскрытия политической сущности феномена общественного мнения, необходимо отметить один момент. Соглашаясь с тем, что общественное мнение проявляется в процессе реальной деятельности людей, следует подчеркнуть, что эта деятельность носит субъективный характер. Поэтому понимание сущностных характеристик феномена общественного мнения невозможно без понимания специфики массовизированного типа мышления. Оно требует уточнения тех особых элементов, структур и механизмов субъективной деятельности, с которыми непосредственно связано возникновение и функционирование общественного мнения, установления тождества и различия функционирования субъективной реальности человека, определяемого как массового и немассового субъекта. В данном случае субъективная деятельность должна освещаться не с точки зрения своих результатов, а как динамичный процесс. Это выводит на первый план индивидуального субъекта познания, который, обладая отражающей мыслительной способностью, выступает непосредственным носителем любых форм и любых проявлений человеческой субъективности. Именно в субъективной реальности человека происходят определенные трансформации, посредством которых объективизируется общественное мнение. Вне человека и помимо человека нет и не может быть никакой субъективности. Учет данного обстоятельства позволяет синтезировать достижения всех имеющихся традиций анализа феномена общественного мнения. При этом вовсе не нужно отвергать принцип «деятельностного» видения объекта, но, напротив, следует дополнять его анализом процессуальных особенностей функционирования субъективной (в том числе психической) реальности. Использование такого дополнительного момента должно сообщить исследованию необходимую интегративную целостность. Она позволит сформировать многомерное представление о социальной действительности, образуемой различными формами активности социальных субъектов. Последние, будучи субъектами-носителями общественного мнения, одновременно могут рассматриваться и как реально действующие политические субъекты. Таким образом, исследование полисемантичности понятия «общественное мнение» открывает новые перспективы в изучении феномена общественного мнения, а именно – изучение его политической сущности. Посредством обращения к процессам функционирования субъективной реальности удается установить взаимосвязь процессов массовизации с процессами символической легитимации политического порядка, проникнуть в особенности функционирования и взаимодействия институционально-санкционированных и стихийно складывающихся элементов массового политического сознания и в конечном счете определить характер влияния данного феномена на социально-политическое развитие общества.

1. Moskovichi S. Vek tolp. Istoricheskiy traktat po psihologii mass. – M.: TERRA, 2000. – 396 s.

2. Tard G. Obschestvennoe mnenie i tolpa. – M.: KSP+, 1999. – 203 s.

3. Vundt V. Lekcii o dushe cheloveka i zhivotnyh // Psihologiya vnimaniya / red. Yu. B. Gippenreyter, V. Ya. Romanov. – M.: CheRo, 2001. – S. 155–182.

4. Dyurkgeym E. O razdelenii obschestvennogo truda. Metod sociologii. – M.: Nauka, 1991. – 576 c.

5. Mamardashvili M. K. Prevraschennye formy (o neobhodimosti irracional'nyh vyrazheniy) // Mamardashvili M. K. Kak ya ponimayu filosofiyu. – M.: Progress, 1992. – S. 269–283.

6. Obschestvennoe mnenie i politika: nauch. monogr. / E. Yu. Leont'eva, A. N. Leont'ev, A. E. Peskov, E. A. Klenina. – Volgograd: VolgGASU, 2011. – 175 s.