Abstract. The relevance of the presented material are justified by the fact that agrarian cooperation, first, is considered today as the most important condition for the successful functioning of agrarian sector of the economy and the preservation of rural areas, second, is under the close attention of the government, third, is characterized by low efficiency, despite the considerable efforts of theorists and practitioners. Research objective is scrupulous studying of a condition of cooperative activity in the Russian Federation in general and its regions in particular therefore materials about the efficiency assessment of domestic agricultural consumer cooperatives activity are presented in article (including in the Ural Federal District). Results. The main determinants of inefficient activity of agricultural consumer cooperatives in Russia (confirmed by calculations and analysis of corresponding economic indicators) are such circumstances as low readiness of producers for any integrative processes due to inadequacy of informal institutions; obstacles for introduction of entrepreneurial models into cooperative activities by formal institutions; limited resources at the disposal of cooperatives (including financial); non-compliant quality of human capital; inability to implement the traditional cooperative model in the current environment. Scientific novelty. The results are positively correlated with trends in the institutional environment. At the same time, the data of theoretical and empirical studies, on the basis of which, first of all, modern achievements of cooperative science and generalized material of practical activity of agricultural consumer cooperatives, allow not only to identify the main trends and tendencies in the development of domestic agricultural consumer cooperatives, but also to identify the reasons for their slow development.
agricultural consumer cooperatives, formal and informal institutions, institutional theory, efficiency.
Постановка проблемы (Introduction)
В настоящее время сельскохозяйственная кооперация в очередной раз находится в центре пристального внимания ученых, правительственных структур, практиков (сельскохозяйственных производителей – потенциальных и действующих участников сельскохозяйственной кооперации). Важность кооперативных процессов в сельском хозяйстве России неоднократно (в своих выступлениях) подчеркивается президентом страны В. В. Путиным, и прежде всего обращается внимание на необходимость поддержки сельскохозяйственных потребительских кооперативов. Во исполнение данных Президентом РФ соответствующих поручений Министерством сельского хозяйства разработано (и сегодня уже реализуется) ряд важных государственных программ, определяющих стратегические пути развития сельскохозяйственной кооперации, а следовательно, развития сельского хозяйства и возрождения российского села. Экономическая целесообразность активной поддержки сельхозкооперации в сложившихся социально-экономических, политических и институциональных условиях очевидна и аргументирована, с одной стороны, уникальностью ситуации на рынках сельскохозяйственной продукции, с другой – изменчивостью среды, в которой функционируют аграрные производители.
Современное состояние и проблемы отечественной сельскохозяйственной кооперации, изменение ее роли в развитии аграрной отрасли экономики и устойчивом развитии сельских сообществ и сельских территорий (особенно в свете новых правительственных требований) представляют интерес как для отечественных (в первую очередь), так и для западных ученых-экономистов [1–5]. Исследователи отмечают, что в современных условиях, когда сельскохозяйственные кооперативы развиваются не эволюционным путем, а создаются в большинстве своем сверху, государство, конечно же, не снимает с себя ответственности за их успешное функционирование и, инициируя создание кооперативов, через соответствующие административные структуры предоставляет им и различного рода информационно-консультационные услуги, и значимую финансовую помощь. Общий тренд в совершенствовании методов и инструментов соответствующей государственной политики в первую очередь направлен на экономическую (финансовую) помощь кооперативам (субсидии, гранты) для создания и развития их материально-технической базы, достижения конкурентоспособных позиций на тех или иных рынках. При этом в эволюции государственной кооперативной политики (начиная с 1990-х годов) можно выделить несколько важных периодов.
Первый период (1990–2005 гг.). Активное формирование законодательства, регулирующего деятельность сельскохозяйственных кооперативов. Опосредованное стимулирование кооперативных процессов через поддержку фермерства. Создание новых институциональных структур (Фонда кредитования АПК, к примеру) для льготного кредитования сельхозтоваропроизводителей. Разработка программ поддержки на региональном уровне личных подсобных хозяйств и крестьянских (фермерских) хозяйств.
Второй период (2006–2015 гг.). Поддержка в рамках реализации приоритетного национального проекта «Развитие АПК». Инициирование создания значимого числа сельскохозяйственных потребительских кооперативов (всего 2550, включая 1 тыс. кредитных, 1 тыс. снабженческо-сбытовых и 550 перерабатывающих кооперативов). Разработка и утверждение (29 марта 2006 г.) Концепции развития сельскохозяйственных потребительских кооперативов, в основе которой многогранная нормативно-правовая, финансово-кредитная, информационная, консультационная, методическая (и иная) поддержка. Определение Россельхозбанка в качестве основного института льготного кредитования фермерских хозяйств и их кооперативов с целью реализации государственной кооперативной политики.
Третий период (2015 год – настоящее время). Активная государственная поддержка сельскохозяйственной отрасли в целом (особенно в связи с ранее введенными санкциями и политикой импортозамещения). Реализация разработанного Министерством сельского хозяйства во исполнение Послания Федеральному Собранию Президента России В. В. Путина (декабрь 2016 г.) комплекса мероприятий, культивирующих создание новых сельскохозяйственных кооперативов и оказание им (как и уже функционирующим кооперативам) всевозможной консультационной, информационной и финансовой помощи.
Тем не менее поставленная правительством цель активного развития аграрной кооперации при всесторонней поддержке государства (даже в условиях ежегодного роста объемов выделяемых денежных средств) для многих аграрных российских регионов так и остается нереализованной. В связи с этим актуальной проблемой современной науки и целью данного исследования является тщательное и глубокой изучение состояния кооперативной деятельности в Российской Федерации (РФ) в целом и ее регионах в частности (концентрируя внимание на областях Уральского федерального округа – УФО).
Методология и методы исследования (Methods)
Описывая алгоритм и методы оценок эффективности деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов в России, прежде всего поясним, что информационной базой эмпирической части исследования послужили данные современной кооперативной статистики по областям УФО (Курганской, Челябинской, Свердловской, Тюменской) и Российской Федерации в целом, аккумулируемые Росстатом РФ, а также материалы, полученные авторами в ходе опросов членов сельскохозяйственных потребительских кооперативов и сельских жителей (потенциальных участников кооперации в областях УФО), которые проводились с целью выявления проблем в развитии аграрной кооперации, причин низкой эффективности кооперативной деятельности. Вопросы касались текущего состояния и перспектив развития сотрудничества сельскохозяйственных производителей с партнерами по бизнесу; уровня благоприятности сложившейся институциональной среды для функционирования сельскохозяйственных кооперативов; возможностей модификации принципов организации деятельности кооперативов в целях их успешного развития. Аналитическая часть исследования относительно результатов функционирования сельскохозяйственных потребительских кооперативов Курганской области реализована путем расчета и обобщения общепринятых показателей эффективности деятельности организаций.
Отметим, что сложность использования региональной статистики связана с тем, что Департаменты (министерства) АПК (в том числе Курганской области) имеют достоверную информацию лишь относительно численности сельскохозяйственных кооперативов в регионе (как зарегистрированных в налоговых органах, так и реально функционирующих). Что же касается конкретно ресурсов кооперативов (финансовых, материальных), а также результативности их использования, то данные предоставляются в соответствующие органы не всеми кооперативами (хотя, безусловно, большинством). Однако, обобщая имеющийся материал о функционировании отечественных сельскохозяйственных кооперативов, систематизируя основные показатели деятельности непосредственно сельскохозяйственных потребительских кооперативов (причем тех из них, по которым информация доступна), используя относительные показатели (рассчитанные на 1 кооператив), все же возможно проследить динамику тех или иных результатов деятельности кооперативов в исследуемых регионах.
Научный интерес представляют сравнительные характеристики и показатели эффективности деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов в Российской Федерации в целом и ее округах в частности. Статистической базой такого компаративного анализа может послужить база ЕМИСС, созданная Росстатом и включающая множество важных данных относительно кооперативной деятельности (численность членов кооперативов, паевой фонд и его структура, стоимость отгруженных товаров собственного производства, выручка от несельскохозяйственной деятельности и т. д.).
Результаты (Results)
В имеющейся научной литературе по проблеме исследования неоднократно отмечается, что число сельскохозяйственных потребительских кооперативов в последние годы перманентно снижается [1, с. 753], однако такой важный показатель, как численность членов, наоборот, перманентно демонстрирует положительную динамику [6, с. 486]. Причем рост участников кооперативной деятельности в Российской Федерации характерен не только для сельскохозяйственных потребительских кооперативов в целом, но и для основной (наиболее важной для мелких сельхозпроизводителей) их группы – снабженческо-сбытовых кооперативов (таблица 1).
Таблица 1
Динамика численности членов снабженческо-сбытовых кооперативов, ед.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г. (рост, снижение, ед.) |
|
Центральный федеральный округ |
9 588 |
7 785 |
6 066 |
18 747 |
28 080 |
27 682 |
+18 094 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
215 |
151 |
167 |
178 |
124 |
155 |
–60 |
|
Южный федеральный округ |
1 010 |
876 |
933 |
1 120 |
1 222 |
1 413 |
+403 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
1 078 |
255 |
321 |
354 |
286 |
182 |
–896 |
|
Приволжский федеральный округ |
9 828 |
8 704 |
8 428 |
8 933 |
8 863 |
11 290 |
+1 462 |
|
Уральский федеральный округ |
7 874 |
8 511 |
8 760 |
9 063 |
8 018 |
7 323 |
–551 |
|
Курганская область |
18 |
24 |
24 |
40 |
35 |
47 |
+29 |
|
Свердловская область |
59 |
124 |
156 |
183 |
125 |
104 |
+45 |
|
Тюменская область |
3 781 |
4 217 |
4 328 |
4 030 |
3 104 |
2 502 |
–1279 |
|
Челябинская область |
4 016 |
4 146 |
4 252 |
4 810 |
4 754 |
4 670 |
+654 |
|
Сибирский федеральный округ |
6 472 |
7 149 |
8 341 |
7 551 |
8 476 |
8 920 |
+2 448 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
348 |
275 |
253 |
216 |
110 |
619 |
+271 |
|
Российская Федерация |
36 413 |
33 706 |
33 269 |
46 162 |
55 179 |
57 584 |
+21 171 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 1
Dynamics of the number of members of supply and marketing cooperatives, units
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013 (growth, decrease, units) |
|
Central Federal District |
9 588 |
7 785 |
6 066 |
18 747 |
28 080 |
27 682 |
+18 094 |
|
Northwestern Federal District |
215 |
151 |
167 |
178 |
124 |
155 |
–60 |
|
Southern Federal District |
1 010 |
876 |
933 |
1 120 |
1 222 |
1 413 |
+403 |
|
North Caucasus Federal District |
1 078 |
255 |
321 |
354 |
286 |
182 |
–896 |
|
Volga Federal District |
9 828 |
8 704 |
8 428 |
8 933 |
8 863 |
11 290 |
+1 462 |
|
Ural Federal District |
7 874 |
8 511 |
8 760 |
9 063 |
8 018 |
7 323 |
–551 |
|
Kurgan region |
18 |
24 |
24 |
40 |
35 |
47 |
+29 |
|
Sverdlovsk region |
59 |
124 |
156 |
183 |
125 |
104 |
+45 |
|
Tyumen region |
3 781 |
4 217 |
4 328 |
4 030 |
3 104 |
2 502 |
–1279 |
|
Chelyabinsk region |
4 016 |
4 146 |
4 252 |
4 810 |
4 754 |
4 670 |
+654 |
|
Siberian Federal District |
6 472 |
7 149 |
8 341 |
7 551 |
8 476 |
8 920 |
+2 448 |
|
Far Eastern Federal District |
348 |
275 |
253 |
216 |
110 |
619 |
+271 |
|
Russian Federation |
36 413 |
33 706 |
33 269 |
46 162 |
55 179 |
57 584 |
+21 171 |
Source: Rosstat, EMISS https://fedstat.ru/indicators.
В то же время очевидно, что в разрезе округов РФ (и областей УФО) изменения численности членов сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых кооперативов далеко не однозначны. Так, например, существенное увеличение данного показателя отмечается в Центральном и Сибирском федеральных округах, а значимое снижение – в Северо-Кавказском и Уральском. Причем снижение численности членов исследуемого вида кооперативов непосредственно в Уральском федеральном округе наблюдается в Тюменской области, в то время как другие области УрФО (Челябинская, Курганская, Свердловская) характеризуются их ростом. Включение в данную статистику перерабатывающих кооперативов несколько изменило бы общую картину, но (предположительно) в незначительной степени. Так как общая база по всем сельскохозяйственным потребительским кооперативам конкретно по данному показателю (как и некоторым другим, приведенным далее) отсутствует, а анализ возможен лишь на основе результатов сельскохозяйственной переписи (главным образом на основе первичных данных, которые не публикуются в открытой печати), оценка основных результатов деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов в России, федеральных округах и конкретно в областях УрФО осуществлялась (далее) по такой категории, как снабженческо-сбытовые кооперативы.
Отметим, что значимая региональная дифференциация наблюдается и с точки зрения других показателей деятельности сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых кооперативов, в том числе одного из базовых – размера паевого фонда (таблица 2).
Таблица 2
Динамика паевого фонда снабженческо-сбытовых потребительских кооперативов, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
81 185 |
79 863 |
91 273 |
77 246 |
71 661 |
75 468 |
93 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
4 743 |
4 068 |
4 089 |
17 531 |
17 113 |
19 409 |
409 |
|
Южный федеральный округ |
32 916 |
35 701 |
54 426 |
141 263 |
147 638 |
110 471 |
336 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
5 326 |
5 226 |
6 666 |
8 477 |
4 978 |
4 361 |
82 |
|
Приволжский федеральный округ |
148 878 |
131 751 |
98 028 |
98 698 |
91 095 |
100 742 |
68 |
|
Уральский федеральный округ |
13 783 |
18 783 |
16 072 |
18 578 |
20 961 |
20 279 |
147 |
|
Курганская область |
4 621 |
1 500 |
1 627 |
1 669 |
1 109 |
1 671 |
36 |
|
Свердловская область |
7 401 |
7 721 |
13 489 |
15 173 |
6 070,8 |
14 723 |
199 |
|
Тюменская область |
5 292 |
5 334,4 |
2 014,1 |
2 690,5 |
5 194 |
2 306 |
44 |
|
Челябинская область |
1 469,2 |
1 516,6 |
1 448,1 |
1 428,8 |
1 409,2 |
1 579 |
107 |
|
Сибирский федеральный округ |
28 476 |
30 731 |
21 320 |
22 769 |
39 076 |
н/д |
137* |
|
Дальневосточный федеральный округ |
44 352 |
18 603 |
18 993 |
19 907 |
13 192 |
н/д |
30* |
|
Российская Федерация |
359 659 |
324 725 |
310 868 |
404 470 |
405 714 |
380 876 |
106 |
Комментарий: * сравнение данных 2017 г. с данными 2013 г. (данные же 2018 г. в базе ЕМНИС отсутствуют).
Table 2
Dynamics of the mutual fund supply and marketing consumer cooperatives, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
81 185 |
79 863 |
91 273 |
77 246 |
71 661 |
75 468 |
93 |
|
Northwestern Federal District |
4 743 |
4 068 |
4 089 |
17 531 |
17 113 |
19 409 |
409 |
|
Southern Federal District |
32 916 |
35 701 |
54 426 |
141 263 |
147 638 |
110 471 |
336 |
|
North Caucasus Federal District |
5 326 |
5 226 |
6 666 |
8 477 |
4 978 |
4 361 |
82 |
|
Volga Federal District |
148 878 |
131 751 |
98 028 |
98 698 |
91 095 |
100 742 |
68 |
|
Ural Federal District |
13 783 |
18 783 |
16 072 |
18 578 |
20 961 |
20 279 |
147 |
|
Kurgan region |
4 621 |
1 500 |
1 627 |
1 669 |
1 109 |
1 671 |
36 |
|
Sverdlovsk region |
7 401 |
7 721 |
13 489 |
15 173 |
6 070.8 |
14 723 |
199 |
|
Tyumen region |
5 292 |
5 334.4 |
2 014.1 |
2 690,5 |
5 194 |
2 306 |
44 |
|
Chelyabinsk region |
1 469,2 |
1 516.6 |
1 448.1 |
1 428.8 |
1 409.2 |
1 579 |
107 |
|
Siberian Federal District |
28 476 |
30 731 |
21 320 |
22 769 |
39 076 |
No data |
137* |
|
Far Eastern Federal District |
44 352 |
18 603 |
18 993 |
19 907 |
13 192 |
No data |
30* |
|
Russian Federation |
359 659 |
324 725 |
310 868 |
404 470 |
405 714 |
380 876 |
106 |
Notes: * – comparison of data from 2017 with data from 2013 (data from 2018 are not available in the EMNIS database).
Согласно статистике, с 2013 г. отмечается рост паевого фонда (включая взносы ассоциированных членов), как в целом по Российской Федерации, так и в отдельных федеральных округах, например, Северо-Западном, Южном, Уральском, Сибирском. Снижение паевого фонда наблюдается в остальных федеральных округах (в том числе отдельных областях Уральского федерального округа, в частности Курганской и Тюменской). Причем, если в Свердловской области паевой фонд сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых кооперативов увеличивается на 7,3 млн р., то в Курганской области, наоборот, сокращается почти на 3 млн. р. В целом положительная динамика характерна и для резервного фонда сельскохозяйственных потребительских кооперативов.
Следующее. Для определения ресурсных и материально-технических возможностей сельскохозяйственных кооперативов России и ее регионов важно проанализировать (и сравнить) такой показатель, как «наличие основных фондов снабженческо-сбытовых сельскохозяйственных потребительских кооперативов по полной учетной стоимости», значение которого также различается по регионам, при этом для большинства из них (как и для России в целом) характерна его положительная динамика (таблица 3).
Таблица 3
Oсновные фонды снабженческо-сбытовых сельскохозяйственных потребительских кооперативов по полной учетной стоимости, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
641 355 |
549 382 |
715 919 |
683 250 |
1 284 721 |
725 620 |
113 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
38 484 |
27 304 |
41 781 |
45 328 |
45 213 |
86 092 |
224 |
|
Южный федеральный округ |
н/д |
н/д |
н/д |
283 134 |
486 243 |
424 930 |
н/д |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
10 644 |
9 073 |
34 433 |
53 999 |
10 904 |
14 434 |
136 |
|
Приволжский федеральный округ |
729 044 |
532 854 |
571 954 |
501 631 |
552 266 |
645 451 |
89 |
|
Уральский федеральный округ |
103 529 |
149 649 |
157 021 |
171 952 |
195 616 |
192 525 |
186 |
|
Курганская область |
604,2 |
4 151 |
4 151 |
н/д |
н/д |
н/д |
н/д |
|
Свердловская область |
9 209 |
14 672 |
18 346 |
42 259 |
38 721 |
32 625 |
354 |
|
Тюменская область |
67 361 |
100 550 |
101 956 |
96 537 |
113 852 |
117 187 |
174 |
|
Челябинская область |
26 354 |
30 276 |
32 568 |
33 157 |
43 042 |
42 699 |
162 |
|
Сибирский федеральный округ |
360 349 |
334 224 |
369 364 |
315 058 |
426 146 |
567 090 |
157 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
209 063 |
320 569 |
330 287 |
366 805 |
320 908 |
260 417 |
125 |
|
Российская Федерация |
2 251 748 |
2 124 527 |
2 449 119 |
2 421 156 |
3 322 016 |
2 916 559 |
130 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 3
Fixed assets of supply and marketing agricultural consumer cooperatives at full book value, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
641 355 |
549 382 |
715 919 |
683 250 |
1 284 721 |
725 620 |
113 |
|
Northwestern Federal District |
38 484 |
27 304 |
41 781 |
45 328 |
45 213 |
86 092 |
224 |
|
Southern Federal District |
н/д |
н/д |
н/д |
283 134 |
486 243 |
424 930 |
н/д |
|
North Caucasus Federal District |
10 644 |
9 073 |
34 433 |
53 999 |
10 904 |
14 434 |
136 |
|
Volga Federal District |
729 044 |
532 854 |
571 954 |
501 631 |
552 266 |
645 451 |
89 |
|
Ural Federal District |
103 529 |
149 649 |
157 021 |
171 952 |
195 616 |
192 525 |
186 |
|
Kurgan region |
604.2 |
4 151 |
4 151 |
No data |
No data |
No data |
No data |
|
Sverdlovsk region |
9 209 |
14 672 |
18 346 |
42 259 |
38 721 |
32 625 |
354 |
|
Tyumen region |
67 361 |
100 550 |
101 956 |
96 537 |
113 852 |
117 187 |
174 |
|
Chelyabinsk region |
26 354 |
30 276 |
32 568 |
33 157 |
43 042 |
42 699 |
162 |
|
Siberian Federal District |
360 349 |
334 224 |
369 364 |
315 058 |
426 146 |
567 090 |
157 |
|
Far Eastern Federal District |
209 063 |
320 569 |
330 287 |
366 805 |
320 908 |
260 417 |
125 |
|
Russian Federation |
2 251 748 |
2 124 527 |
2 449 119 |
2 421 156 |
3 322 016 |
2 916 559 |
130 |
Source: Rosstat, EMISS https://fedstat.ru/indicators.
Что касается основных результатов хозяйственной деятельности сельскохозяйственных снабженческо-сбытовых кооперативов в России и ее регионах, то их целесообразно оценить по таким показателям, как стоимость отгруженных товаров (работ, услуг) собственного производства снабженческо-сбытовыми потребительскими кооперативами; выручка от их несельскохозяйственной деятельности. Следует отметить, что по Российской Федерации наблюдается ежегодное увеличение стоимости отгруженных товаров собственного производства, выполненных сельскохозяйственными снабженческо-сбытовыми кооперативами работ и услуг, которое, к примеру, в 2019 г. составляет (относительно 2013 г.) более 350 %. В округах Российской Федерации (за исключением Дальневосточного федерального округа) наблюдается аналогичная динамика, хотя и по этому показателю деятельности анализируемой группы сельхозкооперативов дивергенция по округам и субъектам (в том числе по областям Уральского федерального округа) очевидна (таблица 4).
Таблица 4
Динамика стоимости отгруженных товаров (работ, услуг) собственного производства снабженческо-сбытовыми потребительскими кооперативами, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
691 478 |
1 040 032 |
1 252 957 |
1 508 489 |
2 448 205 |
2 510 867 |
363 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
20 538 |
59 708 |
12 935 |
66 357 |
41 068 |
69 277 |
337 |
|
Южный федеральный округ |
196 757 |
145 274 |
194 675 |
81 307 |
244 403 |
296 805 |
151 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
21 536 |
49 339 |
48 361 |
65 974 |
53 368 |
180 027 |
836 |
|
Приволжский федеральный округ |
1 191 805 |
1 354 800 |
1 362 013 |
1 367 583 |
1 775 884 |
1 502 841 |
126 |
|
Уральский федеральный округ |
480 139 |
626 258 |
637 563 |
1 178 969 |
732 894 |
647 051 |
135 |
|
Курганская область |
Н/д |
40 687 |
Н/д |
Н/д |
2 715 |
Н/д |
Н/д |
|
Свердловская область |
4 605 |
6 316 |
19 165,7 |
84 777,8 |
35 651,7 |
37 163 |
807 |
|
Тюменская область |
184 609 |
204 492 |
195 883 |
560 295 |
329 089 |
Н/д |
Н/д |
|
Челябинская область |
290 925 |
374 763 |
422 514 |
533 897 |
365 438 |
281 898 |
97 |
|
Сибирский федеральный округ |
757 796 |
1 049 320 |
1 016 850 |
750 381 |
782 700 |
821 512 |
108 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
69 435 |
116 154 |
144 915 |
85 545 |
54 447 |
103 147 |
149 |
|
Российская Федерация |
3 429 484 |
4 440 885 |
4 670 268 |
5 104 606 |
6 132 968 |
6 131 526 |
179 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 4
Dynamics of the cost of shipped goods (works, services) of own production by supply and marketing consumer cooperatives, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
691 478 |
1 040 032 |
1 252 957 |
1 508 489 |
2 448 205 |
2 510 867 |
363 |
|
Northwestern Federal District |
20 538 |
59 708 |
12 935 |
66 357 |
41 068 |
69 277 |
337 |
|
Southern Federal District |
196 757 |
145 274 |
194 675 |
81 307 |
244 403 |
296 805 |
151 |
|
North Caucasus Federal District |
21 536 |
49 339 |
48 361 |
65 974 |
53 368 |
180 027 |
836 |
|
Volga Federal District |
1 191 805 |
1 354 800 |
1 362 013 |
1 367 583 |
1 775 884 |
1 502 841 |
126 |
|
Ural Federal District |
480 139 |
626 258 |
637 563 |
1 178 969 |
732 894 |
647 051 |
135 |
|
Kurgan region |
No data |
40 687 |
No data |
No data |
2 715 |
No data |
No data |
|
Sverdlovsk region |
4 605 |
6 316 |
19 165,7 |
84 777,8 |
35 651,7 |
37 163 |
807 |
|
Tyumen region |
184 609 |
204 492 |
195 883 |
560 295 |
329 089 |
No data |
No data |
|
Chelyabinsk region |
290 925 |
374 763 |
422 514 |
533 897 |
365 438 |
281 898 |
97 |
|
Siberian Federal District |
757 796 |
1 049 320 |
1 016 850 |
750 381 |
782 700 |
821 512 |
108 |
|
Far Eastern Federal District |
69 435 |
116 154 |
144 915 |
85 545 |
54 447 |
103 147 |
149 |
|
Russian Federation |
3 429 484 |
4 440 885 |
4 670 268 |
5 104 606 |
6 132 968 |
6 131 526 |
179 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Еще большей дифференциации подвержен такой показатель деятельности сельскохозяйственных потребительских (снабженческо-сбытовых) кооперативов, как выплата за проданную продукцию (таблица 5). Во-первых, этот показатель не демонстрирует в федеральных округах существенного роста (за исключением Северо-Кавказского федерального округа, где наблюдается увеличение данного показателя почти в 10 раз, и Северо-Западного федерального округа, где этот же показатель увеличился в 2,5 раза). Во-вторых, если в 2015–2017 гг. во многих округах (и областях) РФ отмечается рост выручки от проданной продукции, то 2018 год характеризуется очередным снижением объемов дохода. Отметим, что такая же ситуация наблюдается в последующие после реализации Приоритетного национального проекта «Развитие АПК» годы [7, с. 472].
Таблица 5
Динамика выплат за проданную продукцию снабженческо-сбытовыми потребительскими кооперативами, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
3 291 874 |
3 643 237 |
3 220 455 |
3 518 512 |
4 691 322 |
4 722 439 |
143 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
44 651 |
46 309 |
53 954 |
90 146 |
57 082 |
114 464 |
256 |
|
Южный федеральный округ |
789 929 |
949 782 |
846 386 |
1 115 064 |
1 331 020 |
1 055 318 |
134 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
15 252 |
34 226 |
16 247 |
28 055 |
42 499 |
148 394 |
973 |
|
Приволжский федеральный округ |
3 332 284 |
4 152 143 |
4 987 105 |
3 664 882 |
3 693 261 |
3 023 699 |
91 |
|
Уральский федеральный округ |
944 735 |
1 252 085 |
1 184 061 |
1 340 867 |
1 133 479 |
784 525 |
83 |
|
Курганская область |
18 360,9 |
24 273 |
5 941 |
8 000 |
100 |
Н/д |
Н/д |
|
Свердловская область |
44 663 |
4 893 |
17 743 |
45 155 |
14 520 |
48 974 |
110 |
|
Тюменская область |
457 879 |
705 210 |
698 025 |
730 117 |
693 329 |
632 632 |
138 |
|
Челябинская область |
423 833 |
517 709 |
462 352 |
557 596 |
425 530 |
Н/д |
Н/д |
|
Сибирский федеральный округ |
1 148 624 |
1 532 715 |
1 808 532 |
16 67 131 |
1 948 411 |
2 395 454 |
209 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
138 344 |
115 874 |
161 365 |
111 151 |
142 090 |
204 577 |
148 |
|
Российская Федерация |
9 705 693 |
11 726 371 |
12 278 105 |
11 535 808 |
13 039 164 |
12 448 870 |
128 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 5
Dynamics of payments for sold products by supply and marketing consumer cooperatives, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
3 291 874 |
3 643 237 |
3 220 455 |
3 518 512 |
4 691 322 |
4 722 439 |
143 |
|
Northwestern Federal District |
44 651 |
46 309 |
53 954 |
90 146 |
57 082 |
114 464 |
256 |
|
Southern Federal District |
789 929 |
949 782 |
846 386 |
1 115 064 |
1 331 020 |
1 055 318 |
134 |
|
North Caucasus Federal District |
15 252 |
34 226 |
16 247 |
28 055 |
42 499 |
148 394 |
973 |
|
Volga Federal District |
3 332 284 |
4 152 143 |
4 987 105 |
3 664 882 |
3 693 261 |
3 023 699 |
91 |
|
Ural Federal District |
944 735 |
1 252 085 |
1 184 061 |
1 340 867 |
1 133 479 |
784 525 |
83 |
|
Kurgan region |
18 360.9 |
24 273 |
5 941 |
8 000 |
100 |
No data |
No data |
|
Sverdlovsk region |
44 663 |
4 893 |
17 743 |
45 155 |
14 520 |
48 974 |
110 |
|
Tyumen region |
457 879 |
705 210 |
698 025 |
730 117 |
693 329 |
632 632 |
138 |
|
Chelyabinsk region |
423 833 |
517 709 |
462 352 |
557 596 |
425 530 |
No data |
No data |
|
Siberian Federal District |
1 148 624 |
1 532 715 |
1 808 532 |
16 67 131 |
1 948 411 |
2 395 454 |
209 |
|
Far Eastern Federal District |
138 344 |
115 874 |
161 365 |
111 151 |
142 090 |
204 577 |
148 |
|
Russian Federation |
9 705 693 |
11 726 371 |
12 278 105 |
11 535 808 |
13 039 164 |
12 448 870 |
128 |
Source: Rosstat, EMISS https://fedstat.ru/indicators.
Благодаря тому, что направления хозяйственной активности современных сельскохозяйственных потребительских кооперативов характеризуются процессами диверсификации, снабженческо-сбытовые кооперативы (для обретения конкурентоспособности и финансовой устойчивости) стремятся получать выгоды не только от сугубо сельскохозяйственной деятельности, но и от деятельности несельскохозяйственной, однако динамика выручки непосредственно от несельскохозяйственной деятельности снабженческо-сбытовых потребительских кооперативов в России и ее округах показывает наличие многих ограничений в данном направлении развития кооперации (таблица 6). Помимо дифференциации федеральных округов РФ (согласно динамике выручки сельскохозяйственных потребительских кооперативов от несельскохозяйственной деятельности), следует отметить некоторый рост данного показателя (по России в целом – 17 %).
Таблица 6
Динамика выручки от несельскохозяйственной деятельности снабженческо-сбытовых потребительских кооперативов, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
2 813 225 |
1 946 655 |
1 558 049 |
1 176 098 |
1 498 444 |
1 680 436 |
60 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
99 460 |
115 400 |
130 384 |
225 385 |
54 519 |
81 527 |
82 |
|
Южный федеральный округ |
396 204 |
538 742 |
459 603 |
694 914 |
784 485 |
548 193 |
138 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
10 737 |
15 080 |
29 208 |
17 622 |
11 370 |
Н/д |
Н/д |
|
Приволжский федеральный округ |
1 433 477 |
1 483 830 |
2 034 104 |
2 205 026 |
2 346 375 |
2 408 097 |
168 |
|
Уральский федеральный округ |
205 527 |
237 868 |
134 984 |
359 884 |
294 918 |
290 411 |
141 |
|
Курганская область |
2 722 |
Н/д |
Н/д |
Н/д |
126 |
Н/д |
Н/д |
|
Свердловская область |
19 879 |
35 262 |
43 344 |
37 394 |
25 711 |
37 431 |
188 |
|
Тюменская область |
52 762 |
67 744 |
49 543 |
308 947 |
267 117 |
252 461 |
478 |
|
Челябинская область |
130 164 |
134 862 |
42 097 |
13 543 |
1 964 |
Н/д |
Н/д |
|
Сибирский федеральный округ |
246 721 |
490 983 |
548 484 |
577 262 |
614 080 |
967 817 |
392 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
161 452 |
112 701 |
135 076 |
237 071 |
219 245 |
259 618 |
161 |
|
Российская Федерация |
5 366 803 |
4 941 259 |
5 029 893 |
5 493 263 |
5 823 438 |
6 258 088 |
117 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 6
Dynamics of revenue from non-agricultural activities of supply and marketing consumer cooperatives, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
2 813 225 |
1 946 655 |
1 558 049 |
1 176 098 |
1 498 444 |
1 680 436 |
60 |
|
Northwestern Federal District |
99 460 |
115 400 |
130 384 |
225 385 |
54 519 |
81 527 |
82 |
|
Southern Federal District |
396 204 |
538 742 |
459 603 |
694 914 |
784 485 |
548 193 |
138 |
|
North Caucasus Federal District |
10 737 |
15 080 |
29 208 |
17 622 |
11 370 |
н/д |
н/д |
|
Volga Federal District |
1 433 477 |
1 483 830 |
2 034 104 |
2 205 026 |
2 346 375 |
2 408 097 |
168 |
|
Ural Federal District |
205 527 |
237 868 |
134 984 |
359 884 |
294 918 |
290 411 |
141 |
|
Kurgan region |
2 722 |
No data |
No data |
No data |
126 |
No data |
No data |
|
Sverdlovsk region |
19 879 |
35 262 |
43 344 |
37 394 |
25 711 |
37 431 |
188 |
|
Tyumen region |
52 762 |
67 744 |
49 543 |
308 947 |
267 117 |
252 461 |
478 |
|
Chelyabinsk region |
130 164 |
134 862 |
42 097 |
13 543 |
1 964 |
No data |
No data |
|
Siberian Federal District |
246 721 |
490 983 |
548 484 |
577 262 |
614 080 |
967 817 |
392 |
|
Far Eastern Federal District |
161 452 |
112 701 |
135 076 |
237 071 |
219 245 |
259 618 |
161 |
|
Russian Federation |
5 366 803 |
4 941 259 |
5 029 893 |
5 493 263 |
5 823 438 |
6 258 088 |
117 |
Source: Rosstat, EMISS https://fedstat.ru/indicators.
И последнее. Ни одна современная организация (сельскохозяйственная, промышленная, мелкая, крупная) не может эффективно функционировать без использования заемных средств. В связи с такими особенностями аграрной деятельности, как сезонность и длительный технологический период производства многих видов продукции, заемные средства, по сути, являются особенно необходимыми для сельскохозяйственных хозяйственных единиц любой организационной формы. Тем не менее общий объем внешних заимствований постепенно снижается (таблица 7).
Таблица 7
Общая сумма заимствований снабженческо-сбытовых потребительских кооперативов, тыс. р.
|
Территория |
2013 г. |
2014 г. |
2015 г. |
2016 г. |
2017 г. |
2018 г. |
2018 г. к 2013 г., % |
|
Центральный федеральный округ |
477 634 |
408 652 |
351 864 |
252 909 |
1 105 025 |
213 745 |
45 |
|
Северо-Западный федеральный округ |
42 539 |
12 582 |
3 828 |
11 250 |
7 750 |
26 557 |
62 |
|
Южный федеральный округ |
152 353 |
148 116 |
106 405 |
76 702 |
104 628 |
141 341 |
93 |
|
Северо-Кавказский федеральный округ |
23 856 |
27 465 |
19 949 |
21 670 |
17 133 |
27 828 |
117 |
|
Приволжский федеральный округ |
1 315 171 |
1 381 073 |
1 384 169 |
1 085 149 |
574 273 |
183 998 |
14 |
|
Уральский федеральный округ |
204 773 |
252 644 |
200 169 |
275 908 |
173 134 |
137 543 |
67 |
|
Курганская область |
67 793,2 |
87 650 |
45 136 |
88 904 |
70 813 |
38 842 |
57 |
|
Свердловская область |
98 100 |
123 692,1 |
118 479 |
165 158,6 |
86 380 |
79 805 |
81 |
|
Тюменская область |
38 082,4 |
40 310,1 |
36 554,5 |
18 960,1 |
14 976 |
18 896 |
50 |
|
Челябинская область |
797 |
992 |
Н/д |
2 885 |
965 |
н/д |
н/д |
|
Сибирский федеральный округ |
150 331 |
83 994 |
91 489 |
86 834 |
65 907 |
79 465 |
53 |
|
Дальневосточный федеральный округ |
167 227 |
167 485 |
220 053 |
387 061 |
233 464 |
215 863 |
129 |
|
Российская Федерация |
2 533 884 |
2 482 012 |
2 377 926 |
2 197 482 |
2 281 314 |
1 026 341 |
41 |
Источник: Росстат, ЕМИСС https://fedstat.ru/indicators.
Table 7
Total borrowed amount of supply and marketing consumer cooperatives, thousand rubles
|
Territory |
2013 |
2014 |
2015 |
2016 |
2017 |
2018 |
2018 to 2013, % |
|
Central Federal District |
477 634 |
408 652 |
351 864 |
252 909 |
1 105 025 |
213 745 |
45 |
|
Northwestern Federal District |
42 539 |
12 582 |
3 828 |
11 250 |
7 750 |
26 557 |
62 |
|
Southern Federal District |
152 353 |
148 116 |
106 405 |
76 702 |
104 628 |
141 341 |
93 |
|
North Caucasus Federal District |
23 856 |
27 465 |
19 949 |
21 670 |
17 133 |
27 828 |
117 |
|
Volga Federal District |
1 315 171 |
1 381 073 |
1 384 169 |
1 085 149 |
574 273 |
183 998 |
14 |
|
Ural Federal District |
204 773 |
252 644 |
200 169 |
275 908 |
173 134 |
137 543 |
67 |
|
Kurgan region |
67 793,2 |
87 650 |
45 136 |
88 904 |
70 813 |
38 842 |
57 |
|
Sverdlovsk region |
98 100 |
123 692,1 |
118 479 |
165 158,6 |
86 380 |
79 805 |
81 |
|
Tyumen region |
38 082,4 |
40 310,1 |
36 554,5 |
18 960,1 |
14 976 |
18 896 |
50 |
|
Chelyabinsk region |
797 |
992 |
No data |
2 885 |
965 |
No data |
No data |
|
Siberian Federal District |
150 331 |
83 994 |
91 489 |
86 834 |
65 907 |
79 465 |
53 |
|
Far Eastern Federal District |
167 227 |
167 485 |
220 053 |
387 061 |
233 464 |
215 863 |
129 |
|
Russian Federation |
2 533 884 |
2 482 012 |
2 377 926 |
2 197 482 |
2 281 314 |
1 026 341 |
41 |
Source: Rosstat, EMISS https://fedstat.ru/indicators.
В итоге по результатам деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов в Уральском федеральном округе можно отметить, что ограниченные финансовые ресурсы членов кооперативов, с одной стороны, и невозможность использования кооперативом современных финансовых инструментов (эмиссия ценных бумаг, операции на финансовых и фондовых рынках, привлечение средств в форме займов от субъектов, не являющихся членами кооператива), с другой – выступают (в совокупности с малыми размерами самих кооперативов и их низкой жизнеспособностью) основными причинами низкой эффективности деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов в отечественных регионах, слабой конкурентоспособности по сравнению с аналогичными по видам деятельности крупными (акционерными) предприятиями.
Кроме того, результаты эмпирических исследований, продемонстрировавшие низкую эффективность деятельности отечественных сельскохозяйственных потребительских кооперативов, а также некоторые итоги теоретических изысканий относительно причин такой ситуации позволили заключить следующее:
1) неформальные институты, несмотря на определенные позитивные изменения в их характеристиках, по-прежнему создают существенные препятствия на пути успешного развития сельскохозяйственной потребительской кооперации (нейтрализуя результаты совершенствования формальных институтов, снижая эффективность государственных инициатив);
2) для улучшения результатов функционирования сельскохозяйственных потребительских кооперативов необходимо внести определенные изменения в современное кооперативное законодательство, что обеспечит кооперативам бо́льшие возможности для реализации современных бизнес-стратегий в их хозяйственной деятельности;
3) использование в организации кооперативной деятельности традиционной модели, преимущества которой строятся на эффекте масштаба (в то время как созданные сверху кооперативы отличаются незначительными размерами), обусловливает недостаток капитала, отсутствие стимулов и мотивации для внедрения современных технологий, низкую конкурентоспособность кооперативных организаций [8, с. 112].
Обсуждение и выводы (Discussion and Conclusion)
В целом, исследуя деятельность сельскохозяйственных кооперативов в сложившейся среде (в том числе с помощью научных достижений российской и зарубежной кооперативной теории), изучая опыт функционирования подобных организаций в развитых и развивающихся странах мира, обобщая итоги существенной поддержки кооперативов государством), становятся возможными определение внутренних и внешних факторов успехов и неудач кооперативного развития и прогнозирование перспектив эволюции кооперативов в будущем. Так, в качестве детерминантов неэффективной деятельности сельскохозяйственных потребительских кооперативов (на основании собственных и других исследований) можно специфицировать следующие обстоятельства:
1) ограниченность некоторых важных ресурсов, необходимых для эффективного функционирования [9–11];
2) низкая готовность товаропроизводителей к любым интегративным процессам вследствие неадекватности неформальных институтов [12–14];
3) невозможность реализации традиционной кооперативной модели в сложившихся условиях среды [15], [16];
4) препятствия для внедрения предпринимательских моделей в кооперативную деятельность со стороны формальных институтов [17], [18].
Подчеркнем, что масштабы деятельности сельскохозяйственного кооператива (в существенной мере) обусловливаются находящимися в собственности организации ресурсами, причем такими значимыми, как земля, физический капитал, финансовые ресурсы (а сегодня еще и знания, информация, человеческий капитал, сложившиеся сети). Что касается земельных ресурсов, то в собственности сельскохозяйственных кооперативов (как показывает общероссийская статистика) находится лишь 2 % земель. Причем подавляющее большинство современных сельскохозяйственных кооперативов (в России в целом) арендуют земельные участки у их собственников (в основном у сельских жителей) [7, с. 473]. Таким образом, земельный вопрос (в первую очередь недостаток земельных площадей) является важным препятствием для развития сельскохозяйственной кооперации, так как одни кооперативы нуждаются в обширных земельных площадях для реализации определенных видов деятельности, а успех функционирования других непосредственно зависит от размеров земельных площадей их членов (если члены кооператива сосредоточены, например, на производстве зерна или других видов растениеводческой продукции). Решение земельного вопроса и предоставление земельных участков из государственной и муниципальной собственности фермерским (и другим мелким и средним) хозяйствам является своеобразным методом государственной поддержки, который целесообразно использовать наряду с общепринятыми мерами финансовой помощи сельхозпроизводителям и их кооперативным объединениям. С учетом многофункциональности деятельности сельскохозяйственных кооперативов путем таких трансформаций (передача прав собственности) будут решаться вопросы, связанные как с повышением эффективности использования земель, так и с их экологической сохранностью (члены кооператива, как правило, проживают на тех же территориях, где осуществляют хозяйственную деятельность, а следовательно, заинтересованы как в сохранении продуктивных свойств используемых земельных участков, так и в обеспечении безопасности данного ресурса с позиции экологических стандартов).
Следующее. Развитие сельскохозяйственных кооперативов, как было отмечено ранее, обусловливается (помимо других факторов) качеством человеческого капитала. Как и любая сельскохозяйственная организация, кооператив нуждается как в специфической рабочей силе, обладающей знаниями об уникальных сельскохозяйственных технологиях, так и в профессиональных менеджерах, способствующих эффективному функционированию кооператива в современных рыночных условиях. Существенные затраты, связанные с управлением данным ресурсом (трудом), являются серьезным ограничителем развития сельскохозяйственной кооперации. Если трансакционные издержки эффективного менеджмента трудовыми ресурсами высоки, кооператив долгое время остается на более низком (относительно технологически оптимального) уровне. Исследования в русле новой институциональной теории показывают, что издержки, связанные с управлением (мониторингом, контролем) трансакциями с человеческим капиталом внутри организации, являются одним из главных факторов, ограничивающих рост и успех ее деятельности. Так, многие председатели сельскохозяйственных потребительских кооперативов подчеркивают (в ходе опроса) более высокие затраты времени и сил на управление данным ресурсом даже относительно затрат на приобретение физических активов, внедрение новых технологий, стратегическое планирование.
Низкую эффективность деятельности сельхозкооперативов можно связать (как следует из предыдущего теоретического и эмпирического анализа, а также результатов исследований, проводимых ранее [6, с. 491]) с особенностями неформальной и формальной институциональной среды, в которой они функционируют. Следует также отметить еще одну важную причину низкой эффективности деятельности сельскохозяйственных кооперативов в сложившихся условиях среды, в частности несоответствие этим условиям реализуемой в отечественной практике модели кооператива (традиционной модели). Как известно, традиционный кооператив осуществляет свою деятельность на таких принципах, как:
1) добровольность и открытость членства в кооперативе;
2) ограниченное участие в хозяйственной деятельности кооператива лиц, не являющихся его членами;
3) управление деятельностью кооператива на демократических началах;
4) обеспечение хозяйственных выгод для членов кооператива, участвующих в его деятельности;
5) внесение членами кооператива взносов, пропорциональных доле их участия в деятельности кооператива.
Кроме того, традиционный кооператив обладает внутренним потенциалом к росту активов и расширению деятельности, руководствуясь некоторыми своими базовыми принципами [19, с. 147]. При этом обретение кооперативом конкурентоспособности благодаря эффекту масштаба возможно лишь в определенной (в какой-то мере традиционной) институциональной среде. Обобщая, можно выделить следующие наиболее существенные аспекты: кооперативная организация в благоприятных для нее условиях не имеет ограничений для роста, так как функционирует на принципах добровольного и открытого участия для всех членов сообщества; кооперативная идеология равенства в управлении и патронаже социально привлекательна для многих сельских жителей и сельхозпроизводителей; философия солидарности, лояльности, взаимопомощи в деятельности кооператива и (в том числе) в его управлении импонирует как действующим членам кооператива, так и новым его участникам; кооператив находится в собственности фермеров (аграрных производителей), управляется ими, ориентируется на извлечение для них хозяйственных выгод, привлекая таким образом в свой состав все большее число членов. Рост же размеров кооператива объясняется (в определенной мере) отсутствием внешних собственников и тесными связями членов кооператива (единомышленников) между собой, а участие в органах управления кооператива лишь его членов способствует единству целей, формируемых и кооперативом как организацией в целом, и его отдельными участниками. Отсутствие обязательств новых членов инвестировать при вступлении в кооператив больше, чем инвестируют действующие члены, привлекает в кооператив аграрных производителей, у которых финансовые возможности ограничены. Развитие деятельности кооператива происходит на базе роста производства его участников, а особенности распределения прибыли (отсутствие дивидендов, создание неделимого фонда) создают условия для установления кооперативом более высоких цен на закупаемую продукцию, причем члены традиционного кооператива не ограничены в объемах поставок своей продукции кооперативу, но ограничены в ее поставках другим фирмам и организациям. Общественно привлекательно еще и то, что:
1) кооператив, предлагая одинаковую цену за продукцию (независимо от себестоимости ее производства), усредняет эффективность деятельности производителей, например, субсидированием одними фермерами деятельность других;
2) управляется кооператив по принципу «один член – один голос»;
3) члены кооператива могут выступать его кредиторами, что обусловливает значительное сокращение издержек деятельности кооператива и повышение ее эффективности.
В то же время в современной мобильной среде (с господством высоких технологий, жесткой конкуренцией, глобальным экономическим пространством, неравными рыночными позициями субъектов экономической деятельности) традиционные кооперативные принципы, обеспечивающие кооперативным организациям в классических рыночных условиях существенные преимущества, оборачиваются для сельскохозяйственных кооперативов значимыми (иногда непреодолимыми) проблемами, в числе которых следует выделить наиболее значимые:
1) добровольность и открытость членства (источники эффекта масштаба) приводят к вступлению в члены кооператива слабых (неконкурентоспособных) субъектов;
2) демократический механизм принятия решений и контроля (вовлечение в деятельность и управление всех членов кооператива в целях максимального использования их потенциала) детерминирует принятие неоптимальных решений из-за недостаточного опыта и слабой профессиональной подготовки;
3) ограничение участия в хозяйственной деятельности кооператива лиц, не являющихся его членами (приоритетность деятельности кооператива в интересах его членов) обусловливает недостаток финансовых ресурсов и, как следствие, невозможность реализации поставленных кооперативом целей;
4) внесение взносов членами кооператива пропорционально доле их участия (взаимная увязка объема совершаемых с кооперативом трансакций как с размером паевых взносов, так и с получаемым доходом) оборачивается скудным финансированием кооператива и ограниченными инвестиционными возможностями;
5) совместная ответственность членов кооператива (в том числе субсидиарная) за результаты его деятельности (в традиционных условиях мотивирующая эффективную деятельность организации и обеспечивающая ее жизнеспособность) определяет низкую готовность к членству в кооперативе (в условиях высоких рисков, гетерогенности интересов, низкого уровня доверия) и нежелание действующих членов вкладывать средства в совместную кооперативную собственность.
Таким образом, можно констатировать, что небольшие размеры кооперативов в сочетании с обстоятельствами (социально-экономическими, институциональными, политическими), препятствующими реализации традиционных кооперативных принципов в отечественной среде, не позволяют им извлекать экономию от масштаба, генерировать внешние эффекты от интеграционных и агломеративных процессов, существенно сокращать производственные и трансакционные издержки, сдерживая тем самым рост капитала кооперативных организаций, ставя под угрозу их жизнеспособность, обостряя внутренние противоречия между членами кооператива. В итоге вместо экспансии своей деятельности большинство созданных в отечественной экономике сельскохозяйственных кооперативов функционируют лишь благодаря государственной поддержке, а следовательно, не реализуют в полной мере свой потенциал как уникальных коллективных артефактов, не удовлетворяют многочисленные хозяйственные интересы сельхозтоваропроизводитей, не решают (как специфические организационные феномены) множество социальных проблем села. И тем не менее подчеркнем, что эффективная деятельность сельскохозяйственных кооперативов и других интегративных организаций в отечественном сельском хозяйстве все же возможна, но, безусловно, требует определенных условий, а именно:
1) совершенствования содержания кооперативного законодательства в пользу предпринимательских кооперативов;
2) изменения менталитета аграрных производителей в направлении сотрудничества и кооперации;
3) развития конкуренции на аграрных рынках и улучшения общего состояния аграрного сектора экономики;
4) формирования готовности членов кооператива внедрять новые стратегии управления и современные инструменты финансирования с целью минимизации трансакционных издержек и учета нового целеполагания деятельности организации [20].
Благодарности (Acknowledgements)
Исследование выполнено при финансовой поддержке РФФИ в рамках научного проекта № 18-010-01048.
1. Yanbykh R., Saraikin V., Lerman Z. Cooperative tradition in Russia: a revival of agricultural service cooperatives? // Post-Communist Economies. 2019. Vol. 31 (6). Pp. 751–771. DOI: 10.1080/14631377.2019.1607439.
2. Kurakin A., Visser O. Post-socialist agricultural cooperatives in Russia: A case study of top-down cooperatives in the Belgorod region // Post-Communist Economies. 2017. Vol. 29 (2). Rp. 158–181. DOI: 10.1080/14631377.2016.1267974.
3. Grashuis J. An exploratory study of ownership and governance interrelationships in traditional and hybrid farmer cooperatives // Managerial and Decision Economics. 2018. Vol. 39 (6). Pp. 664–673. DOI: 10.1002/mde.2936.
4. Burkitbayeva S., Swinnen J. Smallholder agriculture in transition economies // Journal of Agrarian Change. 2018. No. 18 (4). Pp. 882–892. DOI: 10.1111/joac.12284.
5. Wegren S. The “left behind”: Smallholders in contemporary Russian agriculture // Journal of Agrarian Change. 2018. No. 18 (4). Pp. 913–925. DOI: 10.1111/joac.12279.
6. Golovina S., Hess S., Nilsson J., Wolz A. Networking among Russian farmers and their prospects for success // Post-Communist Economies. 2019. Vol. 31 (4). Pp. 484–499. DOI: 10.1080/14631377.2018.1537737.
7. Loretts E., Golovina S., Smirnova L. Functioning field of farm enterprises in Russia: uncertainty and risks. Proceedings of the International Scientific and Practical Conference “Digital agriculture – development strategy” (ISPC 2019) // Advances in Intelligent Systems Research. 2019. Vol. 167. Pp. 470–475. DOI: 10.2991/ispc-19.2019.106.
8. Wolz A. Golovina S., Nilsson J., Hess S. Reviewing Changing Institutional Conditions for Private Farming in Russia // Outlook on Agriculture. 2016. No. 45 (2). Rp. 111–116. DOI: 10.1177/0030727016651214.
9. Royer A., Bijman J., Abebe G. K. Cooperatives, partnerships and the challenges of quality upgrading: A case study from Ethiopia // Journal of Co-operatives Organization and Management. 2017. No. 5 (1). Pp. 48–55. DOI: 10.1016/j.jcom.2017.04.001.
10. Cook M. L., Illiopoulos C. Generic Solution to Coordination and Organizational Costs: in Forming Cooperative Longevity // Journal of Chain and Network Science. 2016. No. 16 (1). Pp. 1–10. DOI: 10.3920/JCNS2016.x001.
11. Grashuis J., Cook M. L. Farmer Cooperatives as Systems of Attributes: An Analysis of Ownership and Investment Complementarities // Management and Governance of Networks: Franchising, Cooperatives, and Strategic Alliances. 2017. Pp. 131–147. DOI: 10.1007/978-3-319-57276-5_8.
12. Hakelius K., Hansson H. Members’ attitudes towards cooperatives and their perception of agency problems // International Food and Agribusiness Management Association. 2016. No. 19 (4). Pp. 1–14. DOI: 10.22434/IFAMR2015.0219.
13. Grashuis J., Cook M. L. A Structural Equation Model of Cooperative Member Satisfaction and Long-term Commitment // International Food and Agribusiness Management Association. 2019. No. 22 (2). Pp. 1–18. DOI: 10.22434/IFAMR2018.0101.
14. Hooks T., McCarthy O., Power C. Macken-Walsh A. A Co-operative Business Approach in a Values-based Supply Chain: A Case Study of a Beef Co-operative // Journal of Co-operative Organization and Management. 2017. Vol. 5. Iss. 2. Pp. 65–72. DOI: 10.1016/j.jcom.2017.10.001.
15. Puusa A., Hokkila K., VarisA. Individuality vs. Communality – A New Dual Role of Co-operatives? // Journal of Co-operative Organization and Management. 2016. Vol. 4. Iss. 1. Pp. 22–30. DOI: 10.1016/j.jcom.2016.02.002.
16. Illiopoulos C., Cook M. L., Chadad F. Agricultural cooperatives in Netchains // Journal of Chain and Network Science. 2016. No. 16 (1). Pp. 1–6. DOI: 10.3920/JCNS2016.x003.
17. Cook M. L., Grashuis J. Theory of Cooperatives: Recent Developments // Routledge Handbook of Agricultural Economics. New York, NY: Routledge, 2018. Pp. 372–392.
18. Cook M. L. A Life Cycle Explanation of Cooperative Longevity // Sustainability. 2018. No. 10 (5). Rp. 1–20. DOI: 10.3390/su10051586.
19. Ménard C. Organization and governance in the agrifood sector: How can we capture their variety? // Agribusiness. 2018. No. 34 (1). Pp. 142–160. DOI: 10.1002/agr.21539.
20. Briggeman B. C., Jacobs K. L., Kenkel P., Mckee G. J. Current Trends in Cooperative Finance // Agricultural Finance Review. 2016. No. 402–410. DOI: 10.1108/AFR-04-2016-0034.
