Russian Federation
The specificity of phraseology as a linguocultural means for literary representation of the world and a man in the poetic discourse of the Belgorod region is analyzed. The formation of a unique expressiveness, semantic and intertextual diversity in the poems of V. Molchanov, S. Minakov, T. Oleynikova, and S. Leontiev implies the realization of the literary and discursive function of phraseological units, which is based on a combination of idiostilles with national and regional cultural constants, language traditions, and current innovations.
literary text, poetic discourse, idiostille, figurative system, phraseology
Поэтический дискурс Белгородской области представляет собой сложное коммуникативно-когнитивное образование, содержащее не только идиостилевые новации местных авторов, но и различные традиционные компоненты: знания краеведческого характера, общественно значимые мнения и ценностные установки. Фразеология регионального поэтического дискурса, которую мы рассмотрим на примере произведений В. Молчанова, С. Минакова, Т. Олейниковой, С. Леонтьева, опубликованных на сайте «Стихи.ру» (www.stihi.ru), служит важнейшим источником порождения своеобразного художественного пространства. Образность, семантический потенциал, экспрессия, характерная для фразеологических оборотов, помогают белгородским авторам избежать шаблонности и создать оригинальное поэтическое звучание в пределах, как собственных идиостилей, так и регионального дискурса в целом.
Сама природа фразеологизмов, обладающих явной образностью, стилевой окраской, создает предпосылки для их использования в экспрессивной и, прежде всего, в художественной речи. При этом ничего принципиально нового в употреблении фразеологизмов поэты не вносят, они черпают экспрессию из готового национального источника.
Даже если совесть мучит,
И болячка чрево точит,
И трубит Четвертый Ангел,
Что уже настали сроки…
(Минаков)
Мне не постичь твои превратности,
В тебе нет веры ни на грош:
Еще вчера сулила радости,
Уже сегодня грусть несешь. (Молчанов)
Важно подчеркнуть, что зачастую фразеологизмы употреблены в их традиционной языковой форме с присущим им, хорошо известным читательской аудитории, значением.
Вот во тьму и канули обломки
Красного большого корабля.
Мы идём по жизни, как по кромке
Пропасти, куда уйдут потомки,
Прокляв нас и беды нам суля.
(Леонтьев)
Когда ж бутыль уже до днища
За труд учитель осушил,
Сказал отцу: «Тебе, дружище,
Медведь на ухо наступил».
(Молчанов)
Современные поэтические тексты добиваются, в первую очередь, эффекта загадочности, пытаются привлечь читателя, заинтересовать его необычным лирическим движением:
Себя к минувшему ревнуя,
В лесах михайловских живу я.
Вновь, посетив Его края,
В трёх соснах заблудился я.
(Молчанов)
При этом не только традиционные, или узуальные фразеологизмы способны исполнять роль авторских маркеров, но и остроумные, родившиеся «на ходу» изречения (квазифразеологизмы), которые впоследствии могут превратиться в устойчивые речевые образования.
Сентябрь уж наступил
на пятки ноября…
(Олейникова)
В языке современных поэтов фразеологизмы (как узуальные, так и квазифразеологизмы) в целях усиления выразительности и эмоционального воздействия могут подвергаться разного рода трансформациям:
Сырой и сирый город. Сорок первый.
На серой разбомблённой мостовой —
подушек окровавленные перья
и сам не свой пацан, уже живой.
Он — харьковский, он здешний, вековечный,
он раненную ногу волочит,
в двенадцать лет — ещё недоувечный,
почти незряч, почти многоочит.
На площади разбитой привокзальной
не с той ноги он встал. И не с руки
ему сносить небес огонь кинжальный.
(Минаков)
Художественный дискурс включает определенные приемы подобного видоизменения устойчивых сочетаний. Задача поэта – найти точное, яркое выражение – была бы чрезвычайно проста, если бы все приемы можно было использовать механически. Но не случайно Отто Есперсен (известный датский языковед) назвал фразеологию «капризной и неуловимой вещью»: практически каждое слово в составе фразеологизма в той или иной степени изменяет свою семантику. Это мы наблюдаем и в творчестве В. Молчанова, С. Минакова, Т. Олейниковой, С. Леонтьева:
Гнусы всегда затачивают свои лясы: наверно,
им так интересней.
(Минаков)
Прощаю всё, прости и ты меня.
Не примиренье это, а сожженье
И писем и мостов.
(Олейникова)
Белгородские поэты обращаются к фразеологическим богатствам родного языка как к неисчерпаемому источнику речевой экспрессии, в том числе рассуждая на публицистические темы, затрагивая сложные политические вопросы:
Не дожили до коммунизма...
Но повторю без фанатизма:
Какой с тобой нам нужен "изм"?!
Пенсионеру и ребёнку
Не нужен строй, где под гребёнку
Всех подстригал социализм.
(Олейникова)
Отметим, что в художественном дискурсе поэзии Белгородской области использована разговорная, стилистически сниженная фразеология, что нередко приводит к смешению стилей для создания экспрессивного влияния на читателя. Например, в стихотворениях С. Минакова нередко встречаются фразеологизмы, приближенные к разговорному, просторечному стилю:
Ну да, мы мудрствовать не станем, и сопли прожуём, ну да.
Но «точечным» бомбометаньем разрушат снова города.
(Минаков)
Яркий стилистический эффект создает пародийное использование фразеологизмов, употребляемых нередко в сочетании с разностилевыми лексико-фразеологическими средствами:
Исходящие из посыла, что жизнь — непременно обман,
видимо, полагают, что поэт держит кукиш в кармане,
даже слагая «Песнь песней»,
что молитва есть ловкость слов…
(Минаков)
В художественной литературе употребление цитат и аллюзий всегда играло и продолжает играть особую роль. Поэты Белгородчины часто используют цитаты для выражения или иллюстрации своих мыслей. Часто цитирование дает возможность определить круг культурных интересов, литературные ориентиры автора. Значимой оказывается не только способность воспринять цитату и соответствующим образом на нее отреагировать, но и отношение читателя к цитированию, то, как преподносится сама цитата:
Ты хочешь спать? «Уснуть и видеть сны»?
А жизнь горит, трепещет, не сгорая,
и над обрывом дышат две сосны,
и непонятно — кто сосна вторая.
(Минаков)
Итак, широкое привлечение фразеологических единиц, в том числе в их трансформированном виде, обусловлено, в первую очередь, творческой направленностью современной поэзии Белгородской области. Присущая художественному дискурсу, создаваемому в творчестве В. Молчанова, С. Минакова, Т. Олейниковой, С. Леонтьева, ориентация на разнообразного по вкусам и уровню поэтической культуры читателя, широта и разнообразие тематики задействуют яркие, мгновенно воспринимаемые, с одной стороны, и требующие глубокого лингвокультурологического анализа, с другой стороны, выразительные средства русской фразеологии.
1. Alefirenko N.F. Yazyk, poznanie i kul'tura: Kognitivno-semiologicheskaya sinergetika slova: monografiya [Tekst] / N.F. Alefirenko. – Volgograd, 2006. – 288 s.
2. Babenko L.G. Lingvisticheskiy analiz hudozhestvennogo proizvedeniya/ L.G. Babenko. – Ekaterinburg: Izd-vo Ural'skogo un-ta, 2000. – 194 s.
3. Mihaylov N.N. Teoriya hudozhestvennogo teksta [Tekst] / N.N. Mihaylov. – Moskva: Izdatel'skiy centr «Akademiya», 2006. – 224 s.
4. Chumak-Zhun' I.I. Poeticheskiy tekst v russkom liricheskom diskurse konca XVIII - nachala XXI vekov [Tekst] / I.I. Chumak-Zhun'. – Belgorod: Izd-vo BelGU, 2009. – 244 s.
