graduate student from 01.10.2018 to 01.08.2021
Russian Federation
VAC 12.00.10 Международное право; Европейское право
VAC 12.00.12 Криминалистика; судебно-экспертная деятельность; оперативно-розыскная деятельность
VAC 12.00.14 Административное право; административный процесс
UDK 34 Право. Юридические науки
GRNTI 10.07 Теория государства и права
OKSO 40.06.01 Юриспруденция
BBK 670 Общая теория права
BBK 60 Общественные науки в целом
BISAC LAW000000 General
The article considers the role of one of the most popular modern political and legal ideas-the idea of democracy in the formation of the rule of law of the modern state. Exploring the genesis of ideas about democracy, the author attempts to determine its meaning and place in the system of ideas that determine the modern political and legal discourse. The author, within the framework of the concept of formal and substantive foundations of the rule of law, defines the idea of democracy as an important substantive foundation of the rule of law of the modern state, describes the key characteristics of modern democracy.
democracy, legal ideas, the idea of democracy, the legal order, the foundations of legal order, substantive foundations, the state, the modern state, legitimacy, legitimation, socialism, capitalism, legal ideology, legal discourse
Несмотря на набирающие в последние десятилетия популярность антиэтатистские научные концепции, реальность демонстрирует постоянный рост влияния государства на жизнь современного общества, политически организуя все его сферы и механизмы взаимодействия этих сфер. И поскольку право продемонстрировало наибольшую эффективность в качестве средства государственной организации общественной жизни, доминирующей формой права сегодня выступает юридическое право государства. При первоначальном рассмотрении оно очевидно ассоциируется с официальным нормативным строем, то есть писанным общеобязательным законодательством, подкрепленным государственным принуждением. Однако, это только половина от существа государственного права, заключающегося в синтезе формальных и содержательных оснований формируемого на его основе правового порядка. Дело в том, что особый акцент на официальности и строгой регламентации не является самоцелью юридического права государства, он имеет место ввиду характера содержательных оснований государственного правопорядка (формируемого на основе государственного права), коими выступают специфические правовые ценности и соответствующая правовая идеология.
Надо полагать, что вопрос определения правовых ценностей государства (ценностей государственного права), получающих выражение в форме соответствующих правовых идей заслуживает отдельного исследования. В рамках данной статьи предлагается рассмотреть одну из самых тиражируемых государственной идеологией современного политически организованного общества (западного типа) идей – идею демократии. Действительно ли демократия является непосредственным условием легитимности правопорядка и находит ли она свое отражение в современной организации общественной жизни? Поиску ответов на эти и некоторые другие вопросы посвящено настоящее исследование.
Демократия как интенция: противопоставленность недемократическим методам осуществления власти. Безграничный дискуссионный потенциал, заключенный в категории «демократия», а также опыт тысячелетней философско-теоретической активности в отношении рассматриваемого предмета создали все условия для того, чтобы окончательно капитулировать перед задачей определения его понятия. Весьма удачно обозначенную сложность объясняет А.И. Клименко: «Неопределенность их (идей – Прим. автора) вызвана не только невозможностью разъяснения их смысла как единственно возможного (точное разъяснение, как и точное единственно верное понимание смысла идеи, принципиально недостижимо, возможна лишь концептуализация (интерпретация) идеи, замещение ее процедурой или символом), но и иррациональным компонентом любой идеи. Существованием в идее иррационального (в том числе чувственного) компонента обусловлено воздействие идей на общественное сознание на психологическом уровне. Из этого следует, что идеи имеет смысл рассматривать в качестве рационально-иррационального системообразующего элемента правовой идеологии в связке ценность—идея—концепт. Срединное положение идеи в этой связке обеспечивает ей первостепенную роль на основном, первом уровне элементов содержания правовой идеологии» [4, c. 269].
Со времен афинского опыта и теоретического оформления Аристотелем реализованной модели власти того периода [1], идея демократии «вбирала» в себя самые разные «оттенки» и к настоящему времени сформировалась как целая самостоятельная теория, если не сказать философия – философия демократии. Сегодня она не просто форма осуществления власти. Демократия сформировалась в полноценную идеологию, содержание которой охватывает все сферы общественной жизни. Чего стоят только сформировавшиеся в массовой культуре выражения о «демократичных ценах», «демократичном стиле одежды», «демократичном воспитании» и т.д.
Преимуществом настоящего исследования является отсутствие методологической необходимости в формулировании однозначного подхода к пониманию явления демократии. Вместе с тем следует, по крайней мере, наметить направление, некоторый контекст, в структуре которого мы будем исследовать особенности демократии как содержательного основания правопорядка. Не вызывает сомнений, что демократия довольно давно укоренилась как одна из идей права, и, в этом смысле, безусловно, идея демократии является содержательным основанием правопорядка. На наш взгляд, при таком рассмотрении достаточно понимания демократии в её интенциональной направленности. Безусловно, сущностной интенцией демократии является её противопоставленность недемократическим формам осуществления власти. То есть тем формам, которые не предусматривают участия населения в официальной организации общественной жизни. Такая формулировка, очевидно, вызывает множество вопросов, а значит требует ряда оговорок. Ответы на возможные вопросы и формирование «оговорок» являются задачами проводимого нами исследования.
Легитимность демократии: культурно-исторический фактор. Вопрос о легитимности демократии имплицитно связан с вопросом о легитимности правового порядка, если таковой «искренне» ориентирован на соответствующую правовую идею, то есть она выступает его непосредственным содержательным основанием. Иными словами, для того чтобы определить легитимен ли демократический правопорядок, необходимо определить легитимна ли сама идея демократии в том обществе, где этот правопорядок формируется.
Стоит сказать, что «легитимность» как таковая обладает одной специфической особенностью. Будучи продуктом научного анализа социальных процессов, само наличие легитимности как характеристики, в тех или иных случаях, никак не зависит от теоретического осмысления адекватности или эффективности её носителя. То есть, апеллируя к размышлениям уже упомянутых представителей древнегреческой государственно-правовой мысли, подавляющее большинство из которых определяли демократию как одну из неудачных форм осуществления власти [1], мы, к сожалению, не можем констатировать общую либо частную её нелегитимность.
Легитимность – есть самая социологическая из всех правовых характеристик, наличие, отсутствие либо степень которой определяется только на основе фактического анализа общественных взглядов и оценок. Именно поэтому отстраненная теоретизация не способна определить легитимность тех или иных субъектов, процессов или механизмов. Лишь конкретный исторический опыт может служить материалом для анализа легитимности тех или иных форм осуществления власти, в числе которых исследуемая нами демократия.
Не является сегодня секретом вывод о том, что общества «западного типа» исторически продемонстрировали стремление к демократизации общественно-политической жизни, то есть привлечения населения к решению ряда государственных вопросов намного раньше, нежели восточные государства. Также следует отметить, что и по сей день стремление это сохраняет свою устойчивость, в то время как во многих странах востока идея демократии (в избранном нами достаточно широком понимании), так и не получила необходимой для коренных социально-политических изменений популярности. Весьма интересно об этом рассуждает В.П. Малахов, рассматривая системообразующие идеи права в различных правовых культурах. К числу таких идей западноевропейской правовой культуры автор относит идею «свободы» и её политизированное воплощение – «идею гражданского общества», выражающую установку на независимость и даже противопоставленность государственной форме организации власти [6, c. 157-158]. Соглашаясь с этим суждением, вполне логичным видится определение идеи демократии как третьего звена в цепочке «свобода» - «гражданское общество» - «демократия». Историческая реальность неоднократно демонстрировала роль демократии как компромисса между двумя центробежными интенциями – абсолютной властью государства и анархической независимостью. Но именно искусственность этого (как и любого другого) компромисса заставляет задуматься о реальности демократии как явления.
Мифичность демократии – несоответствие природе «власти». Серьезные сомнения вызывает действительность демократии как формы государственного управления. Затронутая выше дихотомия государственных и частных интересов – извечная проблема всех философских, социально-политических и, конечно, правовых исследований. В рамках этой проблемы важен один исходный аргумент: частные интересы в рамках противопоставления государственным всегда остаются частными, в то время как государственный интерес есть интерес классовый. Определенный класс получает власть лишь потому, что в определенный момент осознает себя как класс, а значит четко определяет свой классовый интерес. Это качественное изменение группового сознания дает решающее преимущество в борьбе за власть. Следует заметить, что положение марксистов о классовом характере власти очевидно не утратило своей актуальности.
В таком случае, приходится констатировать, что демократия как форма государственного (или надгосударственного) управления не выдерживает «властной конкуренции» с другими, более естественными методами политической организации общественной жизни. Вместе с тем, сказанное не отменяет положительного опыта демократизации некоторых социально-политических процессов и механизмов. Такая демократизация происходит, безусловно, в связи с активностью социальных акторов по отстаиванию своих интересов, не соответствующих интересам правящего класса. Б. Джессоп считает, что подобного рода постоянная «внутренняя классовая борьба» (в частности экономическая, политическая и идеологическая) и позволяет господствующему классу оставаться у власти, профилактируя процессы её укоренения и саморазрушения [3, c. 191-235].
Приведенные суждения ставят под сомнение адекватность официального провозглашения демократии как формы правления, начиная с ХХ века так часто встречающегося в конституциях многих государств. Очевидно происходит такое декларирование в силу сугубо идеологических соображений.
Техническая «артикуляция» демократии социализма; идеологическая «афиша» капиталистической демократии. Упомянутый XX век оказался чрезвычайно богат на события, явившие миру новые формы социально-политической организации жизни, а также взаимодействия между классами. Выход на мировую сцену социализма перевернул представления людей о возможностях труда как действительного капитала, а также способах распределения прибыли. Действительно, несмотря на современный либеральный мейнстрим, утверждающий безоговорочную победу капитализма над социализмом, последний захватил умы и сердца людей по всему миру и именно его идеи вынуждают капиталистичекие державы декларировать в конституциях положения о «демократическом» и «социальном» характере государства. Социализм и демократия как идеи «идут «рука об руку», в то время как идея демократии в рассматриваемом нами понимании не «ложится» на капиталистическую модель организации общества. Сложно представить, как лица, отстраненные от средств производства (капитала) могут являться полноценными, действительными субъектами политической жизни государства. В этом смысле сложно представить также и то, каким образом эти лица могут являться полноценными субъектами права. Не формальными субъектами правоотношений – обладателями правового (по сути юридического) статуса, а субъектом, наделенным так называемой правовой волей. Исследовав проблему человека как субъекта права, С.А. Архипов утверждает, что «в центре правовой системы в качестве первичного и исходного субъекта права, по мнению автора, должен быть человек, но не как «частное», «физическое лицо» и не как юридическое лицо (заключенные в скобки обособившиеся элементы, свойства правовой личности человека), а как единая правовая личность, объединяющая в себе и частноправовые роли в гражданских, семейный, иных «частных» отношениях, и публично-правовые функции, виды деятельности. Человек должен выступать как основатель, творец государства, частных корпораций и всей системы права» [2, c. 291]. Однако, далее ученый делает решающее замечание: «Политическому государству невыгодно иметь дело с единой правовой личностью человека, оно не заинтересовано в обретении ею правовой целостности, так как это несет угрозу его «суверенным» правам в части осуществления политического господства, не нужна единая правовая личность и политическому праву, которая предпочитает обособленных физических и юридических лиц и не может себе позволить, чтобы в центре правовой системы возникла независимая и целостная правовая личность человека» [2, c. 292]. На наш взгляд, те явления, которые правовед называет «политическим государством» и «политическим правом» уже довольно давно и основательно определились как ведущие формы современного государства и права. Можно не соглашаться с эффективностью методов организации жизнедеятельности современного политически организованного общества, несмотря на непопулярность и некоторую архаичность такого подхода. Однако дело, на наш взгляд, здесь даже не в этом. Полноценная и действительная правосубъектность человека, допуск граждан к решению задач организации общественной жизни противоестествененны любой, а не только «политической» власти.
В этой связи несколько слов о социализме. Несмотря на идейную взаимообусловленность социализма и демократии, реальная социалистическая, как и другая власть, не могла и не может быть демократической. Поэтому социалистической власти приходится не просто декларировать и идеологически «афишировать» (как современному капитализму) демократическую форму правления (напоминаю, в такое «неловкое» положение современный капитализм поставил социалистический опыт минувшего века), но и наглядно демонстрировать конкретные «демократические» процедуры. При чем некоторые из них, так или иначе, являются демократическими без кавычек, и в этом, на наш взгляд, преимущество социализма.
Реальность «демократии» как основания правопорядка. Собственно-идеологическое средство легитимации. Приведенные размышления подталкивают к выводу о том, что «миссией» демократии является её перманентное пребывание в качестве идеи. В такой форме она предстает ориентиром, пусть и «патологически» недосягаемым, но заставляющим стремящиеся к нему силы производить те, казалось бы, локальные преобразования, которые решают огромную задачу – формируют противовес естественным процессам властного угнетения. Эти локальные демократические элементы являются своего рода «гирьками на весах», не позволяющими огромной массе естественной власти «зашкалить стрелку», оценивающую уровень гнета правящего класса.
Говоря о правопорядке как о сумме формальных и содержательных условий, формирующих его действительность (сочетающую легальность и легитимность), невозможно обойти стороной идею демократии как яркий пример содержательного основания правопорядка. Прочно укоренившись в правовой идеологии современного политически организованного общества, идея демократии как бы одним своим наличием (желательно будучи задекларированной) легитимирует правопорядок, а значит, обязывает государство обеспечивать наличие тех или иных элементов, традиционно считающихся демократическими (функционирование выборных органов, проведение референдумов и т.д.). На наш взгляд, «шанс» демократии как реального содержательного основания правопорядка состоит в том, чтобы в форме идеи постоянно представать одной из проблем современного публичного правового дискурса [5], тем самым оказывая влияние на организацию и осуществление политической власти, тем самым легитимируя и совершенствуя её.
1. Aristotle. Politics. / Per. s drevnegrecheskogo S. A. Zhebeleva, M. L. Gasparova. M.: AST: Astrel, 2012 – - 393 p.
2. Arkhipov S. I. The subject of law: a theoretical study. St. Petersburg: Publishing House of R. Aslanov "Law Center Press", 2004. - 466 p.
3. Jessop B. The State: past, present, and future. / Per. s engl. S. Moiseeva; under the scientific editorship of D. Karasev. M.: Publishing house "Delo" RANEPA, 2019. - 500 p.
4. Klimenko A. I. Legal ideology of the modern politically organized society: monograph. Moscow: Norma: INFRA-M, 2019. - 383 p.
5. Klimenko A. I. Social justice as legal justice and its conceptualization in the framework of legal discourse / / Legal communication of the state and society: domestic and foreign experience. Proceedings of the International Scientific Conference. Voronezh, 2020. pp. 89-93.
6. Malakhov V. P. Fundamentals of the philosophy of law: A textbook. Moscow: Academic Project: Culture, 2005. - 238 p.
