Moskva, Moscow, Russian Federation
The nature of the economic crisis caused by the coronavirus pandemic was investigated in the context of the digital transformation of the economy. The comparison of this crisis with the previous world financial crisis of 2008-2009 is carried out. The key features of the coronavirus crisis associated with changes in crisis institutions and instruments of state support for insolvent businesses and technological development of the economy have been identified. Author identified risk factors for business insolvency in the current environment. Based on the results of the study, proposals were developed to improve crisis measures of state support for insolvent businesses, and the main obstacles to the development of the digital economy in a crisis were formulated.
crisis, coronavirus pandemic, digital transformation, digitalization, crisis management, bankruptcy, insolvency, government support measures
Актуальность
Наступивший мирового масштаба кризис экономики, обусловленный пандемией коронавируса, имеет нерукотворный характер и значительно отличается от всех предшествующих экономических кризисов. Тем не менее история развития человечества показывает, что и с такого рода кризисами (причина которых – эпидемии) оно уже встречалось. Однако ключевой отличительной чертой настоящего кризиса от всех предыдущих является его роль в усилении научно-технологического развития экономики: он выступил акселератором цифровой трансформации экономики. С одной стороны, произошло существенное сокращение объема мирового ВВП по итогам кризисного 2020 г., с другой стороны, наблюдается экспоненциальный рост цифровых рынков, которые смогут выступить локомотивом экономики в условиях кризиса. Происходящие события требуют теоретического осмысления на основе фактов практики. Рассмотрим основные особенности современного кризисного развития экономики в условиях цифровой трансформации.
Обзор существующих исследований и постановка проблематики
Исследованию природы и причин кризисов в экономике, а также мерам государственного регулирования посвящено множество научных трудов. Данная тема не является новой для экономической науки. Первоначально в истории развития экономической науки причины кризиса рассматривались с точки зрения циклического развития экономики (Китчен Дж., Жугляр К., Кузнец С., Кондратьев Н.). Базовые основы данного исследования заложены в 20 веке в работах представителей кейнсианства (Кейнс Дж., Хансен Э.), монетаристов (Фридман М.), которые определили природу кризисов в соответствии с основными доминирующими положениями каждой научной школы [32].
Современные научные исследования о природе экономических кризисов в основном сосредоточены на их особенностях, применяемых антикризисных инструментах и социальных последствиях таких кризисов. Особенности текущего кризиса экономики, несмотря на его молодой возраст в историческом аспекте, в настоящее время уже подробно исследованы как в отечественной науке, так и в зарубежной. Однако большинство исследований посвящено вопросам экономических и социальных последствий кризиса [9, 17], его макроэкономических параметров [28], включая влияние на финансовые рынки [15]. Существенный задел в формировании практической статистической базы исследования современного кризиса, а также в обобщении опыта правительств в борьбе с социально-экономическими последствиями этого кризиса, систематизации мер государственной поддержки бизнеса представлен в исследованиях международных организаций (ОЭСР, МВФ, Всемирный банк [4, 6, 10, 12]). Немногочисленны работы, посвященные вопросам технологических аспектов развития современного кризиса [16].
Все представленные на текущий момент научные исследования в основном не оценивают эффективность принимаемых решений на государственном уровне для борьбы с кризисом, не рассматривают их воздействие на основные институты и категории антикризисного управления (в том числе банкротство, платежеспособность компаний), включая прямое вмешательство правительств в действие рыночного института банкротства. Важный аспект, который пока недостаточно исследован, − взаимное влияние современного кризиса и цифровой трансформации экономики: факторы и условия цифровой трансформации экономики в ходе текущего кризиса, цифровая составляющая природы кризиса. Данные обозначенные проблемы предопределили необходимость настоящего исследования.
Исследование особенностей коронакризиса: финансовые аспекты и приоритеты государственной поддержки
Наступивший кризис экономики по масштабам негативных последствий, согласно оценкам ООН, уже превзошел великую рецессию 30-х годов XX в. Объем мирового ВВП вместо прогнозируемого роста в начале 2020 г. на 2,5% сократился на 4,3% по сравнению с 2019 г. – это самый наихудший результат за последние 90 лет (по данным Всемирного банка [12]). Спад в три раза опередил уровень падения мировой экономики во время глобального финансового кризиса 2008−2009 гг. В 2020 г. рост ВВП произошел только в Китае, составив 2,4% [14]. Восстановление экономики в 2021 г. будет незначительное, а полностью мировая экономика сможет выйти на уровень 2019 г. только в 2023 г. (рис. 1).
Несмотря на то что текущий кризис экономики обусловлен возникновением пандемии коронавируса, по своим характеристикам не сопоставим со всеми предыдущими [18, 31] и имеет существенные отличия. Сравнение текущего кризиса с предшествующим мировым финансовым кризисом 2008−2009 гг. [25] показывает значительное отличие первого от второго (табл. 1). Опишем ключевые отличия.
Таблица 1
Сравнение двух мировых кризисов экономики
|
№ |
Критерий сравнения |
Мировой кризис 2008−2009 гг. |
Кризис 2020 г., обусловленный пандемией коронавируса |
|
|
Причины |
Субъективные |
Объективные – пандемия коронавируса |
|
|
Характер причин |
Финансовый, долговой |
Вынужденные решения государства ограничить деловую активность субъектов экономики, включая домохозяйства и фирмы. Шок спроса и предложения |
|
|
Факторы |
Субъективные |
Объективные. Искусственные ограничения со стороны государства в силу социальной необходимости |
|
|
Скорость |
Постепенное распространение по некоторым странам |
Быстрое развитие по всему миру |
|
|
Цикличность |
Соответствует циклическому развитию экономики |
Не обусловлен циклическим развитием экономики |
|
|
География |
Развитые и развивающиеся страны |
Охватил практически весь мир |
|
|
Влияние на технологическое развитие |
Не влиял |
Бум цифровизации и цифровой трансформации бизнеса и государства |
Прежде всего, основные отличия связаны с природой причин и факторов кризиса. С точки зрения теории антикризисного управления развитие любого кризиса предполагает прохождение нескольких стадий. Начинается кризис с возникновения причин, которые затем трансформируются в факторы, развитие последних приводит к негативным последствиям. Для настоящего кризиса его стадии развития представлены на рис. 2. Как можно заметить, природа причин и факторов данного кризиса полностью является объективной.
Следующее ключевое отличие данного кризиса – его научно-технологический характер. Исторический анализ показывает, что кризисы постоянно сопровождают научно-технологические революции, однако они имеют в большинстве случаев финансовый характер и обусловлены формированием финансовых пузырей из-за перегретого инвестиционного спроса на соответствующие технологии [30]. Современный кризис произошел в условиях шестой научно-технологической революции, связанной с развитием цифровых технологий (так называемая цифровая научно-технологическая революция) [22], но причиной этого кризиса не являются инвестиционно-технологические аспекты развития экономики. В большей степени он имеет природный характер. Несмотря на генезис, этот кризис можно охарактеризовать как технологический с точки зрения его последствий, которые оказали существенное влияние на дальнейшее формирование и развитие цифровой экономики.
Данное отличие особенно проявляется при сравнении темпов роста экономики в целом, включая нецифровые секторы, и отдельных цифровых рынков (рис. 3). Так, на фоне существенного сокращения как экономики в целом (в 2020 г. – на 4,3%, в 2021 г. – прогноз на 0,5%), так и нецифровых индустриальных секторов (например, легковые автомобили: в 2020 г. – на 19%, в 2021 г. – прогноз на 11%) наблюдается стремительный рост отдельных цифровых рынков (например, рынок цифровых сервисов в 2020 г. вырос на 3%, а в 2021 г. прогноз роста составит около 25%), при этом темпы роста цифровых рынков опережают некоторые индустриальные рынки, имеющие ключевое значение для обеспечения благосостояния человека: совокупный среднегодовой темп роста рынков цифровых сервисов и электронной торговли за период 2021−2025 гг. почти в два раза превысит рост рынка продуктов питания.
Важное отличие текущего кризиса от предыдущего – вынужденный характер остановки экономической деятельности. Спад в экономике, в первую очередь, был обусловлен искусственным ограничением экономической активности хозяйствующих субъектов и населения в целях прекращения социального взаимодействия между людьми и недопущения распространения эпидемии.
Текущий кризис экономики, обусловленный пандемией коронавируса, имеет ряд ключевых особенностей, которые рассмотрим более подробно.
1 особенность. Принудительное приостановление действия антикризисного института рыночной экономики – института банкротства.
Принудительная остановка действия норм о несостоятельности в отношении хозяйствующих субъектов, по сути, представляет собой бомбу замедленного действия, предоставляя лишь отсрочку в решении накопленных и просроченных долгов. С точки зрения антикризисного управления банкротство представляет собой антикризисный инструмент, цель применения которого заключается не только в защите интересов кредиторов, но и в разрешении кризисной ситуации в бизнесе. Вмешательство в рыночную экономику, имеющую механизмы саморегуляции, в части антикризисного инструментария не всегда является целесообразным. Приостанавливая возможность возбуждения дела о банкротстве, кризис в компании не будет разрешен, а лишь будет отсрочено наступление его негативных последствий.
Статистика кризисов предшествующих лет показывает, что все рецессии сопровождаются динамикой роста банкротств компаний в отличие от текущего кризиса, в котором динамика банкротств является отрицательная (рис. 4). Действительно, в крупнейших экономиках, где был установлен мораторий на возбуждение дел о банкротстве в отношении компаний-должников [33], в 2020 г. наблюдается спад числа банкротств: в Германии, России, где был введен мораторий на банкротство, число банкротств существенно сократилось по сравнению с США, в которых мораторий на банкротство не был введен (рис. 5 – данные по США представлены в отношении компаний, задолженность которых составляет свыше 100 млн долл. США). При этом в США число банкротств крупнейших компаний в 2020 г. уже превысило уровень банкротств финансового кризиса 2008−2009 гг. (рис. 6 – данные по США представлены в отношении компаний, задолженность которых составляет свыше 100 млн долл. США).
Высокий уровень долговой нагрузки на государство и бизнес не является критичным, когда экономика растет, однако в условиях падения экономики риски неплатежеспособности бизнеса существенно увеличиваются, что, в свою очередь, создает угрозы экономическому росту. Существенная долговая нагрузка на бизнес делает его более уязвимым по отношению к изменениям в экономике из-за эффекта долговой ловушки. Рост бизнеса на заемном капитале возможен только в условиях растущей экономики, в противном случае велика вероятность наступления риска неплатежеспособности и массовых банкротств, которые как домино разрывают устойчивые хозяйственные связи между бизнесом и приводят к разрушению экономических основ для роста экономики.
Низкие темпы роста экономики и временной лаг выхода мировой экономики из кризиса, обусловленного пандемией коронавируса, приводят бизнес с высоким уровнем заемного капитала к эффекту долговой ловушки, когда в условиях падающих доходов бизнес все больше и больше привлекает заемных средств. Экономика такого эффекта объясняется эффектом операционного рычага. Поскольку проценты по заемному капиталу увеличивают объем постоянных расходов бизнеса, дополнительное привлечение единицы заемных средств увеличивает точку безубыточности и силу воздействия операционного рычага, в результате чего падение операционного дохода приводит к существенному падению операционной прибыли, и бизнес попадает в зону убытков.
Такая ситуация вынуждает компании еще привлекать новое заёмное финансирование, что может привести к возникновению следующих основных рисков в среднесрочной и долгосрочной перспективе: 1) волна корпоративных банкротств (данный риск уже описан выше); 2) проблема эффекта нависания долга, когда компании с высоким уровнем заемного капитала (высокий риск дефолта или банкротства) отказываются от выгодных инвестиций из-за ограниченного доступа к новым кредитам и необходимости обслуживания имеющегося объема заемного капитала. Данный отказ от инвестиций негативно сказывается на долгосрочной жизнеспособности компании, поскольку не позволяет формировать стратегические заделы для конкурентоспособности компании.
По оценкам ОЭСР, по итогам 2020 г. доля таких проблемных компаний во всем мире составила около 10% [4], т.е. каждая десятая компания в мире может столкнуться с риском неплатежеспособности (трудностями в обслуживании долга) в среднесрочной и долгосрочной перспективе. При этом компании тех отраслей, в которых интенсивно используются нематериальные активы (ИКТ-сектор), имеют больше возможностей для преодоления кризиса в отличие от компаний капиталоемких отраслей (пищевая и обрабатывающая промышленность, строительство, гостиничный и транспортный сектор), которые в период текущего кризиса пострадали больше всего. Для выхода из долговой ловушки требуется рост экономики и, следовательно, рост рынков и доходов бизнеса.
3 особенность. Существенные объемы недифференцируемой государственной финансовой поддержки вновь обострили проблему зомби-компаний на фоне снижения процентных ставок.
Феномен зомби-компаний возник еще в прошлом столетии [21]. Зомби-компании не генерируют достаточно прибыли для обслуживания заемного капитала, однако долго остаются «на плаву», нанося ущерб экономике в целом. Опасность этого явления заключается в негативном влиянии на экономический рост, эффективное распределение и использование капитала в экономике, производительность труда в отрасли и рост здоровых компаний [2].
Одними из причин данного явления являются неэффективность, в том числе, режима несостоятельности и финансового надзора за банками, которые реструктуризуют задолженность зомби-компаний, а также политика сверхнизких процентных ставок (снижение стоимости заимствования практически до нуля), призванная стимулировать выход экономики из кризиса после рецессий. Длительный период «дешевых» денег в экономике загоняет ее в замкнутый круг: низкие темпы роста экономики побуждают центральные банки понижать процентные ставки, способствуя распространению зомби-компаний, которые, в свою очередь, снижают темпы экономического роста, что вызывает нежелание центральных банков вновь повышать ставки – цикл повторяется, в ходе которого поддерживаются неплатежеспособные и нежизнеспособные компании вместо финансово здоровых.
Воздействие политики низких процентных ставок во время текущего кризиса также усилилось беспрецедентным объемом государственной финансовой поддержки (рис. 12), которая в целом составила 14,5% мирового ВВП. Для подтверждения последнего тезиса сравним объем государственной поддержки бизнеса во время великой рецессии 2008 г. (с учетом имеющихся данных [5]): так, например, объем такой поддержки в 2008 г. как доля от ВВП в США составил около 7% (в 2020 г. – 19,2%), в Германии – около 3% (в 2020 г. – 38,8%). Ключевая проблема такой государственной поддержки – отсутствие дифференцированного подхода в ее предоставлении: поддержка стала носить массовый безадресный характер и в основном ориентировалась на нежизнеспособные компании без оценки их перспектив развития и восстановления платежеспособности в посткризисный период [11]. В настоящее время рано еще давать оценку эффективности применяемых мер и объемов государственной поддержки в текущем кризисе экономики, для такой оценки требуется наличие накопленных статистических данных. Тем не менее уже с уверенностью можно сделать определенные выводы гипотетического характера в отношении зомби-компаний.
Особенно острой эта проблема становится для компаний с чрезмерной долговой нагрузкой, потому что в условиях сокращающегося спроса и падения основного операционного дохода процентные платежи по кредитам, являясь частью постоянных затрат, усиливают действие операционного рычага в обратную сторону. С учетом данной особенности бизнеса государственная финансовая поддержка во время кризиса в экономике, прежде всего, должна быть направлена на смягчение долговой нагрузки и смягчение последствий неплатежеспособности, включая риск ликвидации в случае инициирования процедур банкротства. Таким образом, весь комплекс мер государственной поддержки неплатежеспособного бизнеса должен базироваться на применении различных форм с соблюдением адресности такой поддержки (табл. 2): прямая поддержка (расширение доступа проблемных компаний к дополнительным финансовым ресурсам, не увеличивая долговой нагрузки), косвенная поддержка (снижение долговой нагрузки путем реструктуризации задолженности, совершенствование институциональных условий санации и ликвидации бизнеса).
Таблица 2
Меры государственной поддержки неплатежеспособного бизнеса
|
Категория бизнеса / меры государственной поддержки |
Меры государственной поддержки жизнеспособного бизнеса |
Меры поддержки нежизнеспособного бизнеса |
||
|
Инструменты прямого финансирования недолгового характера |
Косвенные меры поддержки |
|||
|
Крупный бизнес |
Долевое финансирование, конвертация долга в акционерный капитал |
|
− государственные гарантии по кредитам и займам; − мораторий на погашение долга; − реструктуризация задолженности; − совершенствование институциональных условий – реформа режимов несостоятельности (предупреждение банкротства, санация, реабилитационные процедуры банкротства) |
Ликвидация (создание институциональных условий для нового старта путем устранения барьеров, которые могут подтолкнуть должников к отсрочке ликвидации) |
|
Малый и средний бизнес |
Субсидирование процентных ставок по кредитам |
Предоставление отсрочек по уплате налогов |
||
Развитие цифровой экономики и коронакризис
До пандемии коронавируса цифровая трансформация не играла ведущей роли в развитии экономики. Многие страны, осознавая важность и неизбежность цифровой трансформации, проводили такую трансформацию не спеша. Цифровая трансформация рассматривалась как инструмент достижения конкурентных преимуществ в стратегической долгосрочной перспективе – как для бизнеса, так и для государства. С началом пандемии коронавируса и наступлением масштабного экономического кризиса все изменилось – цифровая трансформация стала ключевым фактором выхода из кризиса.
Возникшая в связи с пандемией коронавируса потребность в форсировании цифровой трансформации связана с необходимостью новой модели удаленного взаимодействия государства и граждан, бизнеса и клиентов. Поэтому в условиях глобального кризиса цифровая трансформация становится инструментом не стратегического, а операционного развития.
Важная особенность нового «пандемийного» этапа развития цифровой экономики – это сдвиг от решения общесистемных проблем этого развития (включая институциональные, инфраструктурные, интеллектуальные и финансовые) к задачам борьбы с пандемией. Страны-лидеры цифровой экономики, такие как США, Китай или Сингапур, изначально задали тон в использовании цифровых технологий в борьбе с коронавирусом: от успешного использования систем наблюдения за гражданами и их контактами до измерения температуры тела с помощью видеокамер. В целом к началу августа 2020 г. более 50 стран мира запустили системы отслеживания местонахождения огромного количества людей и их социальных контактов [27].
Еще одна характерная черта экономического кризиса с точки зрения цифровизации – несоответствие существующих потребностей развития цифровой экономки и финансовых возможностей бизнеса и государства. В новых условиях все финансовые ресурсы были направлены на преодоление последствий кризиса, в связи с чем расходы на цифровую трансформацию сократились. По оценкам компании IDC, темпы прироста расходов на цифровую трансформацию после пандемии в 2020 г. незначительно сократятся по сравнению с прогнозом до пандемии (рис. 14). В целом ожидается, что мировые расходы на цифровую трансформацию вырастут более чем на 10% в 2020 г., несмотря на проблемы, связанные с пандемией коронавируса. В различных секторах расходы на цифровую трансформацию будут сокращаться, но все же будут высокими темпами роста, в пределах от 8 до 14%.
Ключевая особенность современного этапа развития цифровой экономики заключается в ускорении, обусловленном кризисом в экономике из-за пандемии коронавируса. Текущий кризис подстегнул ускоренную акселерацию процессов цифровизации и цифровой трансформации секторов экономики. Пандемия коронавируса привела к тому, что компании во всем мире стали использовать технологии и услуги цифровой трансформации. В условиях текущего кризиса смогут выжить только те компании, которые активно вкладываются в собственную цифровую трансформацию с переходом на новую бизнес-модель, соответствующую требованиям и условиям новой технологической среды [23]. Таким образом, можно утверждать, что коронакризис способствует технологическому прогрессу в долгосрочной перспективе, и что в целом цифровая экономика выйдет из текущей ситуации еще сильнее.
Заключение
Подведем итоги. Наступивший кризис экономики существенно отличается от всех предшествующих. Несмотря на кардинальные отличия этого кризиса от других, многие его особенности и негативные последствия были обусловлены предшествующей политикой правительств. В частности, это касается роста долговой нагрузки бизнеса и публичного сектора, недифференцированной государственной поддержки. В то же время во время этого кризиса возникли преценденты по принудительной приостановке действия антикризисных инструментов, несмотря на резкое обострение проблем неплатежеспособности бизнеса, роста количества зомби-компаний. Однако, как и следует для любого кризиса, текущий кризис, обусловленный пандемией коронавируса, имеет не только разрушающий характер, обострив в том числе накопленные проблемы в развитии мировой экономики, но и созидательный, что проявилось в его способности ускорить процессы глобальной цифровизации экономики. Все это требует формирования новой государственной антикризисной политики, направленной как на поддержку временного неплатежеспособного бизнеса, так и снятие институциональных барьеров цифровой трансформации экономики, в целях обеспечения эффективного расходования бюджетных средств и формирования факторов экономического роста в посткризисный период.
1. Axios Visuals Deutsche Bank Securities. URL: https://www.axios.com/zombie-companies-us-e2c8be18-6786-484e-8fbe-4b56cf3800ac.html (data obrascheniya: 20.04.2021).
2. Caballero, Ricardo J., Takeo Hoshi, and Anil K. Kashyap. "Zombie Lending and Depressed Restructuring in Japan." American Economic Review, 98 (5). 2008.
3. Congress of the united states. Congressional Budget Office. An Update to the Budget and Economic Outlook: 2019 to 2029. URL: https://www.cbo.gov/publication/55551 (data obrascheniya: 20.04.2021).
4. Demmou L., et al. "Insolvency and debt overhang following the COVID-19 outbreak: Assessment of risks and policy responses", OECD Economics Department Working Papers, No. 1651, 2021, OECD Publishing, Paris, https://doi.org/10.1787/747a8226-en.
5. Fabian Valencia, Luc Laeven. Systemic Banking Crises Database: An Update June 1, 2012. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WP/Issues/2018/09/14/Systemic-Banking-Crises-Revisited-46232 (data obrascheniya: 20.04.2021).
6. IMF. Fiscal Monitor Database of Country Fiscal Measures in Response to the COVID-19 Pandemic, April 2021. URL: https://www.imf.org/en/Topics/imf-and-covid19/Fiscal-Policies-Database-in-Response-to-COVID-19 (data obrascheniya: 20.04.2021).
7. IMF. World economic outlook reports. Policy Support and Vaccines Expected to Lift Activity, January, 2021. URL: https://www.imf.org/en/Publications/WEO/Issues/2021/01/26/2021-world-economic-outlook-update (data obrascheniya: 20.04.2021).
8. Luc Laeven, Glenn Schepens, Isabel Schnabel. Zombification in Europe in times of pandemic, VoxEU.org. 2020. URL: https://voxeu.org/article/zombification-europe-times-pandemic (data obrascheniya: 20.04.2021).
9. Mofijur M., Rizwanul Fattah I.M., Md Asraful Alam, Saiful Islam A.B.M., Hwai Chyuan Ong, Ashrafur Rahman S.M., Najafi G., Ahmed S.F., Md. Alhaz Uddin, Mahlia T.M.I. Impact of COVID-19 on the social, economic, environmental and energy domains: Lessons learnt from a global pandemic // Sustainable Production and Consumption, Volume 26, 2021, Pages 343-359.
10. OECD, "Insolvency and debt overhang following the COVID-19 outbreak: Assessment of risks and policy responses", OECD Policy Responses to Coronavirus (COVID-19), OECD Publishing, Paris, 2020. https://doi.org/10.1787/7806f078-en.
11. The Institute for Government. Support for business during the coronavirus crisis. An international comparison, URL: https://www.instituteforgovernment.org.uk (data obrascheniya: 20.04.2021).
12. The World Bank Group’s Response to the COVID-19 (coronavirus) Pandemic. URL: https://www.worldbank.org/en/who-we-are/news/coronavirus-covid19 (data obrascheniya: 20.04.2021).
13. The World Bank. GovData360. The Global Competitiveness Report/ URL:https://govdata360.worldbank.org/indicators (data obrascheniya: 20.04.2021).
14. United Nations. World Economic Situation and Prospects 2021. URL: https://www.un.org/development/desa/dpad/publication/world-economic-situation-and-prospects-2021 (data obrascheniya: 20.04.2021).
15. Waël Louhichi, Zied Ftiti, Hachmi Ben Ameur. Measuring the global economic impact of the coronavirus outbreak: Evidence from the main cluster countries // Technological Forecasting and Social Change, Volume 167, 2021.
16. Zemtsov, S. New technologies, potential unemployment and ‘nescience economy’ during and after the 2020 economic crisis. Reg Sci Policy Pract. 2020; 12. P. 723– 743. https://doi.org/10.1111/rsp3.12286.
17. Anpilov S.M., Sorochaykin A.N. Rossiya v postpandemiynom mire // Osnovy EUP. 2020. №2 (21). URL: https://cyberleninka.ru/article/n/rossiya-v-postpandemiynom-mire (data obrascheniya: 20.04.2021).
18. Grinin L.E., Korotaev A.V. Global'nyy krizis v retrospektive: Kratkaya istoriya pod'emov i krizisov: ot Likurga do Alana Grinspena. – Moskva: Izdatel'skaya gruppa URSS, 2017.
19. Informacionno-analiticheskaya sistema Statista. Digital Market Outlook. URL: https://www.statista.com (data obrascheniya: 20.04.2021).
20. Informacionno-analiticheskaya sistema Statista. URL: https://www.statista.com (data obrascheniya: 20.04.2021).
21. Kochetkov E.P., Boguslavskaya E. Suschestvovanie «zombi-kompaniy» v ekonomike: pol'za ili vred i kakova rol' instituta bankrotstva? // Zhurnal ekonomicheskih issledovaniy. Obschestvo s ogranichennoy otvetstvennost'yu «Nauchno-izdatel'skiy centr INFRA-M». − 2018. − S. 1-11.
22. Kochetkov E.P. Transformaciya antikrizisnogo upravleniya v usloviyah cifrovoy ekonomiki: obespechenie finansovo-ekonomicheskoy ustoychivosti vysokotehnologichnogo biznesa: monografiya. − Moskva: Prospekt, 2020.
23. Kochetkov E.P., Zabavina A.A., Gafarov M.G. Cifrovaya transformaciya kompaniy kak instrument antikrizisnogo upravleniya: empiricheskaya ocenka vliyaniya na effektivnost' // Strategicheskie resheniya i risk-menedzhment. − T. 12. − № 1/2021. − S. 396-409.
24. Mezhdunarodnyy soyuz elektrosvyazi. URL: https://www.itu.int/en/ITU-D/Statistics/Pages/stat/default.aspx (data obrascheniya: 20.04.2021).
25. Nizhegorodcev R.M., Streleckiy A.S. Mirovoy finansovyy krizis: Prichiny, mehanizmy, posledstviya. – Moskva: URSS. 2008. 64 s.
26. Otchet strahovoy kompanii Euler Hermes. Calm before the storm: Covid-19 and the business insolvency time bomb, 16 July 2020. URL: https://www.eulerhermes.com/en_global/news-insights/economic-insights/Calm-before-the-storm-Covid19-and-the-business-insolvency-time-bomb.html (data obrascheniya: 20.04.2021).
27. Portal cifrovoy bezopasnosti. COVID-19 Digital Rights Tracker. URL: https://www.top10vpn.com/research/investigations/covid-19-digital-rights-tracker (data obrascheniya: 20.04.2021).
28. Smirnov E.N. «Mirovaya ekonomika koronavirusa»: poisk optimal'nyh putey pre-odoleniya posledstviy krizisa // Vestnik MGIMO-Universiteta. 2020;13(3):243-266.
29. Sudebnyy departament pri Verhovnom Sude Rossiyskoy Federacii. Dannye sudeb-noy statistiki. URL: http://www.cdep.ru/index.php?id=79 (data obrascheniya: 20.04.2021).
30. Tehnologicheskie revolyucii i finansovyy kapital. Dinamika puzyrey i periodov procvetaniya / Karlota Peres; per. s angl. F.V. Maevskogo. - M.: Izdatel'skiy dom «Delo» RANHiGS, 2013.
31. Tuz A. Krah. Kak desyatiletie finansovyh krizisov izmenilo mir / per. s angl. N. Edel'mana; pod nauch. Red. A.Belyh. – Moskva: Izdatel'stvo Instituta Gaydara, 2020. – 776 s.
32. Uayt L. Bor'ba ekonomicheskih idey: Velikie spory i eksperimenty poslednego stoletiya / Per. s angl. – Moskva: Novoe izdatel'stvo, 2020. – 446 s.
33. Centr makroekonomicheskih issledovaniy NIFI Minfina Rossii. Mirovye trendy zakonodatel'stva o bankrotstve i korporativnom upravlenii vo vremya pandemii koronavirusnoy infekcii COVID-19. 2020. URL: https://www.nifi.ru/ru/activity/research-projects (data obrascheniya: 20.04.2021).
