, Russian Federation
The presented scientific report "The influence of socio-economic processes on the state of individual rights and freedoms" examines the process of serfdom development in medieval Serbia, Belarus and the Russian state in the XI-XVII centuries. in the context of the evolution of private and state feudal property. The most important issue of our research is the question of the influence of medieval socio-economic processes on the state of the rights and freedoms of individuals from among the feudal-dependent categories of the population.
individual rights and freedoms; private property; state property; Serbia; Belarus; Russian state; Middle Ages
В процессе эволюции феодальных отношений в средневековой Сербии уже в XIV в. стираются различия между вотчиной (баштиной) и условной формой собственности (пронией). Это знаменовало собою начало становления в сербском феодальном обществе универсального института частной собственности. В этот период в стране завершается
процесс закрепощения всех категорий зависимых крестьян. О чем свидетельствуют нормы «Законника Стефана Душана» 1349 г. В частности, ст.66 «Об отроке и меропхе» Призренского списка «Законника Стефана Душана» гласит: «Отроки и меропхи, которые сидят вместе в одном селе, всякую плату, которая приходит, да платят вместе (по числу душ). Как плату платят и работу работают, так и землю да держат» [1,с. 116]. Из указанной статьи следует, что отроки, как и основная категория зависимых крестьян средневековой Сербии – меропхи в «Законнике Стефана Душана» уже были наделены единой правоспособностью и дееспособностью. Ст. 67 «О меропхе» указанного Законника уточняет статус всех категорий крепостных крестьян Сербии. В частности, в ней сообщается: «Меропхам закон по всей земле. В неделю да работают два дня помещику и дают ему в год царский перпер и безвозмездно да косят ему сено один день и (обрабатывают) виноградник один день, а кто не имеет виноградника, да выполняют они ему другие работы один день. И что наработает меропх, то все приобретает, а иного сверх закона ничего у него да не отымется» [1, с. 116].
Закрепощение крестьян в Сербии сопровождалось не только ограничением их личных прав и свобод, но и установлением системы уголовных наказаний для зависимых категорий населения. Они налагались не только органами государственной власти, но и светскими и церковными феодалами. За побег крепостного крестьянина, в соответствии со ст. 205 «Законника Стефана Душана», предусматривалось тяжкое телесное наказание – клеймение и обезображивание лица: «Если меропх убежит от своего господина в другую страну или землю царя (земли находящиеся в государственной собственности – прим. автора), где его найдет господин, пусть поставит ему клеймо и распорет ему нос» [2, c. 115].
Уголовные наказания в средневековой Сербии также свидетельствуют в пользу того, что в феодальном законодательстве прослеживается классовый характер. Например, ст. 94 Призренского списка «Законника Стефана Душана» гласит, если властитель убьет серба (своего зависимого крестьянина – прим. автора), он должен заплатить 1000 перперов. Если же серб убьет властителя, он должен заплатить 300 перперов штрафа и ему отсекали обе руки [1,c. 124].
О наличии в рассматриваемый исторический период значительной по своим размерам феодальной государственной собственности в средневековой Сербии, свидетельствуют обширные земельные пожалования королей (царей) своим вассалам и монастырям православной церкви. Основу данных пожалований составляли многочисленные общинные земельные угодья, которые являлись собственностью сербского государства. Процесс формирования феодальной частной собственности в Сербии, в том числе и за счет государственных (королевских) пожалований начинается задолго до воцарения первых Неманичей на сербском престоле и продолжался до утверждения турецкого владычества во второй половине XV в. Об этом наглядно свидетельствуют многочисленные юридические документы. Так, великий жупан Сербии Стефан Немань основал монастырь Хиландарь на святой Горе в 1198 г. и подарил ему села Непробишта, Момуша, Ретивль, Ретивштица, Сламодрава, Тернии, Тарновац, Хоча и гору Богач, а также 2 виноградника, 4 пчелиные пасеки, 170 влахов с кобыльими стадами и 30 пудов соли [6, с.13-14]. При этом не следует забывать, что сербские короли в рассматриваемый исторический период располагали возможностью жаловать своих подданных владениями, как за счет государственного земельного фонда (казны), так и из своих личных владений – королевского домена. И зачастую весьма непросто для современных исследователей установить грань данного различия. Для примера ознакомимся с очередным юридическим фактом. Королевская грамота Стефана Душана, изданная в феврале 1340 г., предписывала передать тому же Хиландарскому монастырю право собственности на села Полошко и Драгожелье, а также на поля, виноградники и другие угодья, которые их окружают [3, с.1-5]. В данном случае у нас есть все основания считать, что данное пожалование сербского короля Стефана было произведено за счет государственного земельного фонда, а не королевского домена, так как эти земли вошли в состав Сербии только в 1334 г., незадолго до указанного выше события [8, c. 56-58].
8 декабря 1400 г. от имени короля Сербии Стефана Остойи была издана грамота, на основании которой воевода Хервой получил город и жупу Хлевно в качестве баштины с последующим правом её передачи своему сыну князю Баошу [9, с. 186]. Определенную ясность в отношении данного юридического факта вносит ст. 135 «О баштине» Призренского списка «Законника Стефана Душана», которая гласит: «Когда жалует царь грамоту на баштину. Кому запишет село, да будет логофету 30 перперов за хрисовул, а кому жупу – от всякого села 30 перперов, а дьяку за написание (грамоты) – 6 перперов» [1, с. 136]. На первый взгляд, здесь мы имеем дело с обычной пошлиной в пользу государства. Однако если посмотреть на величину пожалованного владения и требуемую сумму оплаты за него, исходя из постановления ст. 135 Законника, то вполне данный юридический факт можно квалифицировать в виде завуалированной сделки – купли-продажи земельных владений названного в указанном акте вельможи у средневекового сербского государства.
Баштина обладала исключительным иммунитетным правом, ее можно было отнять у владельца только за совершенную им государственную измену. Так, в грамоте царя Уроша от 1357 г. юридически закреплено положение о том, что баштина не отнимается «ни за едино, ни за кое сьгрешение», исключая государственную измену.
Анализ имеющихся в нашем распоряжении материалов о королевских пожалованиях в средневековой Сербии за счет владений королевского домена показывает, что почти все пожалования светским лицам осуществлялись на правах пронии, и размеры подобных земельных пожалований были сравнительно невелики. Следовательно, вышеуказанный пример также нельзя причислять к числу земельных пожалований из фонда королевского домена. Во-первых, потому что данная баштина слишком велика по территории земельного владения; и, во-вторых, королевская семья практически утрачивала право собственности на это владение. Оно перешло бы в полную собственность к воеводе Хервою и его семье. Возврат же пожалований подобного рода был делом почти нереальным. Хотя на практике примеры конфискации баштин за государственную измену встречаются достаточно часто в юридических документах конца XIV в. Так, деспот Иован Драгош и его брат Константин отняли два села у властеля Тодора, одно село у властеля Дабажева, одно село у властеля Новока и все указанные владения передали русскому монастырю святого Пантелеймона на святой Горе [7, с. 39-40]. Деспот Стефан за измену отнял баштину у обрата Драгоплалика и передал ее властелину Мому в пронию [7, с. 40].
Вышерассмотренные примеры позволяют считать, что конфискованные владения переходили в казну, которая, в свою очередь, являлась источником для пожалований светским феодалам и монастырям. В пользу нашего довода свидетельствует и ст. 144 Призренского списка «Законника Стефана Душана», которая гласит: «Если властелин или властеличич будет уличен как перебежчик или как другой какой преступник моего царства и если окрестные села и жупа восстанут на грабеже его дома и его имущества, что он оставлен, те которые сделают это, да будет наказаны, как изменники моего царства» [1, c. 140]. В выше процитированной статье разговор идет о наказании тех лиц, кто примет участие в грабеже имущества перебежчика. Естественно, что сербский законодатель в данном случае не ведет речь о защите имущества государственного изменника. Мы склонны согласиться с мнением С.П. Бобровой, которое изложено в ее диссертации «Феодальное землевладение в Сербии в XII – первой половине XIV вв.», что имущество перебежчика становится государственной собственностью [5, с. 223]. Следовательно, закон в данном случае уже защищает собственность сербского государства.
В пользу того, что пожалования сербских государей светским и духовным феодалам велись за счет государственной собственности, а не королевского домена свидетельствует и тот факт, что по средневековой традиции собственность государева домена оставалась неотчуждаемой, она должна была увеличиваться, а не уменьшаться. Да и члены королевской фамилии не были заинтересованы в дроблении собственности домена и всячески сопротивлялись данному явлению. Убедительно в пользу нашего довода свидетельствует следующий факт. В 1348 г. специальным Хрисовулом царь Стефан Душан пожаловал Корейскому монастырю Святого Саввы иерусалимского в г. Прилепы село Косорич в Метохии и 4 деревни Днеполье, Дольяны, Чешково и Челопецы, которые приносили царскому домену доход в 100 венецианских перперов (золотых монет) [4, л.1-2].
После смерти царя, его вдова, царица Елена потребовала в настоятельной форме вернуть ей эти владения. Случай для эпохи средневековья беспрецедентный. В связи с этим 1 сентября 1358 г. собирался церковный собор в Хиландаре, который принял соломоново решение: вернуть эти земли царице под предлогом того, что она может пользоваться садами монахини Елизаветы для своих нужд [4, л. 1]. Следовательно, маловероятным мог быть факт передачи владений царского домена в руки светских феодалов на правах баштины, если представители правящего дома по данному вопросу пошли на конфликт даже с церковью.
Также весьма спорным является факт, что владения королевского домена находились в приграничных районах сербского государства и время от времени превращались в предмет купли-продажи с целью получения средств для государственной казны. А примерами такого рода мы располагаем. В марте 1323 г. Малое вече Дубровника было извещено о прибытии короля Сербии Уроша Стефана Дечанского в приморские города Бар, Ульцин и Аламату. С этой целью правительства республики направило 4 нобелей для приветствия короля и поднесения ему от имени Дубровника даров на сумму 400 перперов. Кроме того, послы республики были уполномочены провести с королем Сербии – Урошем Стефаном Дечанским переговоры о покупке, за 2000 перперов деньгами или оружием на такую же сумму, земель и виноградников в окрестностях Жупы, Шумета и Затона [10, с. 242].
По имеющимся в нашем распоряжении данным, король Сербии принял предложения Дубровника и прислал своего представителя Марка Лукарича для ведения переговоров и заключения договора купли-продажи вышеуказанных земель и виноградников [10, с. 242].
С вышеназванным явлением мы столкнулись и в более поздний период истории сербского государства. Спустя десять лет, 22 января 1333 г. сербский король Стефан Душан пожаловал нескольких нобелей Дубровника баштиной Стонская Рать и окрестными ей землями, которая являлась составной частью территории средневековой Сербии. Детальное изучение содержания данного Хрисовула позволило сделать вывод, что указанное пожалование – это завуалированный по своему содержанию договор купли-продажи вышеназванных территорий в пользу Дубровника. Стоимость данного пожалования составила 8000 перперов, которые были выплачены правительством города – государства Дубровника в пользу сербского монарха [9, с. 119-120]. Значит, и в данном случае мы сталкиваемся с примером использования государственной собственности средневековой Сербии в обмен на деньги, которые были необходимы для поддержания функций государства.
При этом обращает на себя внимание тот факт, что права и свободы крестьян, проживавших на землях, являвшихся собственностью средневекового сербского государства, по существу не отличались от положения крепостных крестьян, проживавших в частных феодальных владениях. Например, оскорбление, которое наносил свободный крестьянин феодалу, по «Закону Стефана Душана» каралось членовредительным наказанием – клеймением и денежным штрафом. Ст. 47 «О властельском поношении» Ходошского списка «Законника Стефана Душана» предписывает: «И если себр выбранит властеля, да платит 100 перперов и да заклеймится. Если же властель и властеличич выбранит себра, да платит 100 перперов» [11, с. 124]. Из рассмотренной правовой нормы следует, что оскорбление, которое феодал наносил свободному крестьянину, наказывалось только денежным штрафом. Кроме того, нормы, заложенные в постановлениях «Законника Стефана Душана», под оскорблением понимают не только произнесение обидных слов, ругательств, но и совершение действий, унижающих потерпевшего. Так, из содержания ст. 97 «О властельской бороде» Призренского списка Законника следует: «Кто вырвет волосы из бороды властеля или доброго человека, то отрубить ему обе руки» [1, с. 126]. Эта норма направлена на подавление всяческого возмущения представителей сербского крестьянства поведением лиц господствующего класса. Учитывая тот факт, что за подобное оскорбление себе равных лиц по статусу полагался только денежный штраф в 6 перперов [12, c. 66].
В средневековой Беларуси государство также являлось крупнейшим феодалом, которое в лице великого князя было собственником всех государственных земель или «господарских» владений. Фонд этих владений формировался различными путями. В период активной территориальной экспансии литовских феодалов в Беларуси в руки великого князя литовского перешли владения ряда удельных князей Рюриковичей и их вассалов, которые не подчинились его власти или по другим причинам исчезли с политической арены [13, c. 33]. Господарские владения расширялись и за счёт конфискованных, подаренных, завещанных и выморочных («спадковых») имений. Так складывался обширный комплекс господарских владений, состоявший из городов, местечек и многочисленных сел [13, c. 34]. При этом следует отметить, что многие из них недолго находились в собственности господаря, поскольку жаловались феодалам-вассалам за службу, а также католической и реже православной церкви.
Владения великого князя на территории Беларуси достаточно детально перечислены в тексте Уставы на волоки 1557 г. Исходя из чего нами сделан вывод, что государева юрисдикция распространялась на следующий объем собственности: в Берестейском повете – Берестье (Брест) и Каменец, в Браславском – Браслав и Опса, в Волковыйском – Волковыйск (Волковыск), Волпа, Зельва, Лысково, Межиреч (Мижеричи) и Мстибогов, в Городенском – Ожа, Перевалка (Привалка) и Перелом, в Лидском – Белица, Василишки, Лида, Острина и Радунь, в Менском – Гайна, Красное Село и Менск (Минск), в Новогородском – Ляховичи, Новогородок (Новогрудок) и Церин (Цырин), в Ошменском – Воложин, Гераноины, или Гераноины Мурованые (Геранены), Дуниловичи, Крево, Лебедево, Марково, Мядель, Ошмена (Ошмяны) и Трабы, в Полоцком воеводстве – Дисна, в Слонимском повете – Байкевичи, Лососиная и Слоним; а также «волости Русские» в разных воеводствах и поветах восточной Беларуси: Бобруйск, Борисов, Глуск, или Глуск Погорелый (Городок), Гомей (Гомель), Любошаны, Могилев, Мозыр, Мстиславль, Орша, Полоцк, Пропойск (Славгород), Речица, Свислоч и Чечерск [14, c. 562-565]. Из изложенного следует, что значительная часть доходов великих князей литовских, т.е. доходов государства, поступала с господарских владений, которые находились на территории Беларуси.
Население господарских владений – государственные крестьяне обладали рядом прав и льгот, которые были закреплены в областных и волостных привилеях. Например, в привилее великого князя, изданного в 1511 г. для крестьян поднепровских и задвинских волостей, запрещалось представителям великокняжеской администрации въезжать в эти волости и взимать с крестьян подати, которые они сами должны были в определенные сроки доставлять в казну [15, c. 176]. Однако со II половины XVI в. положение крестьян Беларуси изменилось. В 1557 г. была принята и введена в действие «Устава на волоки», которая знаменовала собой проведение аграрной реформы в государстве и четко сформулировала нормы феодального права собственности, которые сводились к следующему положению, изложенному в данном правовом акте: «кметь (крестьянин – прим. автора) и вся его маётность наша есть» [14, с. 570]. Таким образом, аграрная реформа в Беларуси во II половине XVI в., юридически оформленная в правовом акте как «Устава на волоки» (1557 г.), завершила длительный процесс закрепощения крестьян Беларуси. Результатом аграрной реформы стало создание новых фольварков и приписка к ним бывших ранее свободных крестьян-данников, а также пожалование целых деревень и волостей отдельным феодалам – это привело к значительному сокращению числа крестьян-данников в XVI в. и количественному росту тяглых крестьян, обязанных отбывать барщину, т.е. крепостных.
Для того чтобы заставить крестьян своевременно выполнять все повинности, устанавливались различные имущественные взыскания и телесные наказания. Например, в законе о волоках 1557 г. предусматривалось наказание для государственных и великокняжеских крестьян за невыход на барщину без уважительных причин: за первый день – штраф в один грош, за второй – отдать барана, за третий – телесные наказания плетью [15, с. 171].
Проблемой происхождения крепостного права в Русском государстве занимались серьезно советские и российские ученые. Академик Б.Д. Греков выдвинул и обосновал концепцию закрепощения русских крестьян в своем фундаментальном труде «Крестьяне на Руси» (М., 1952 – 1954). В данной работе он исследовал зарождение и развитие крепостного права со времен Киевской Руси, а точнее с появления «Русской Правды». Судебники Московского государства XV – XVI вв. Б.Д. Греков рассматривал как дальнейшие ступени закрепощения крестьян. Законодательство 80–90 гг. XVI в., начиная с Указа о «заповедных годах» 1580 г., означало преодоление важной вехи в процессе развития крепостного права в Русском государстве. Политика феодального государства в этом вопросе сомкнулась с интересом господствующего класса, когда Соборное Уложение 1649 г. возвело отмену урочных лет сыска беглых в ранг общегосударственной политики и, тем самым, юридически оформило крепостную зависимость крестьян от их владельцев. В частности, ст. 1 гл. XI Соборного Уложения 1649 г. предписывала отмену урочных лет сыска беглых дворцовых и черносошных крестьян и бобылей, живущих в бегах у всех категорий землевладельцев, начиная от патриарха и кончая помещиками, а ст. 10 указанной главы Уложения предписывала возврат таких крестьян с родственниками и имуществом по переписным книгам, а за прием беглых устанавливалось взыскание – по 10 руб. за каждого крестьянина в год «за государевы подати и за помещиковы доходы» в пользу владельцев беглых [16, с. 230, 235].
Концепция академика Б.Д. Грекова до настоящего времени существенных уточнений теоретического порядка не претерпела. Однако ряд исследователей высказали мнение о необходимости более четкого разграничения понятий «крепостничество» и «крепостное право», поскольку они не совпадают по смыслу. Крепостничество, как явление внеэкономического принуждения в различных формах, присуще всем стадиям развития феодальных отношений, а крепостное право в его российском варианте почти рабского положения крестьян – это порождение более поздней эпохи (конца XVI – середины XVII в.) [17].
После принятия Соборного уложения 1649 г. система крепостного права в Русском государстве ужесточилась и обрела черты почти рабской зависимости крестьян от феодалов. Это, в свою очередь, вызвало обострение классовых противоречий в русской деревне и привело к массовому бегству крестьян из феодальных владений. Данному вопросу посвящена монография А.Г. Манькова [18], в которой показан цроцесс формирования общегосударственной системы сыска и возвращения беглых крестьян во второй половине XVII в. С этой целью в ст. 22, гл. XI Соборного Уложения 1649 г. были узаконены пытки и телесные наказания для беглых крестьян. Однако эта крепостническая мера в Русском государстве должного эффекта не принесла. Крепостные и черносошные (государственные) крестьяне уходили в поисках лучших условий жизни на восточные и южные окраины страны (Донские степи, Урал и Сибирь).
Анализ законодательства средневековой Сербии, Беларуси и Русского государства показал, что юридическое оформление социально-экономических изменений в общественной жизни этих стран привели к росту и укреплению феодальной собственности, следствием которой стало усиление угнетения и окончательное закрепощение крестьянства. При этом обращает на себя внимание факт некоторой двойственности норм в правовых актах средневековой Сербии и Беларуси, где наряду с нормами, закреплявшими социальное неравенство людей, были включены и прогрессивные для своего времени нормы права, отражающие идеи эпохи Возрождения и Реформации, характерные для ряда стран Европы в рассматриваемый исторический период. К их числу относятся принцип равенства всех перед законом, ограничение власти государей и феодальной знати. Например, правовые нормы, изложенные в ст. 140 Призренского списка «Законника царя Душана», гарантировали судебную защиту меропхам (зависимым крестьянам) в отношении их господ, нарушивших закон [1, с. 138]. Ст. 181 указанного списка Законника предписывала судьям защищать интересы убогих, т.е. обездоленных слоев сербского общества; а ст. 186 запрещала арестовывать и помещать в темницу (тюрьму) людей без царской грамоты, т.е. ограничивала самоуправство феодалов и представителей царской администрации [1, с. 152, 154]. Аналогичное явление находит отражение и в нормах права Статутов Великого княжества Литовского, Русского, Жемойтского 1529, 1566 и 1588 г., где Беларусь в рассматриваемый исторический период была государственно-образующей основой. Однако и сегодня, спустя почти 700 лет, мы видим, что наличие прогрессивных и полезных для широких слоев населения юридических норм далеко не всегда гарантирует их должное применение на практике.
1. Zakonik cara Stefana Dushana: Baraњski, Prizrenski, Shishatovachki, Rakovachki, Ravanichki i Sofiјski rukopis / Urednici akademici M. Peshikan, I. Grickat-Raduloviћ, M. Јovichiħ. – Beograd: Srpska Akademija nauka i umetnosti, 1997. – Kњ. III. – 499 s.
2. Zakonnik' blagovѣrnago carya Stefana // Zigel', F. Zakonnik' Stefana Dushana / F. Zigel'. – Sanktpeterburg': Ob'schestvennaya pol'za, 1872. – 220 s.
3. Arhiv Srpske Akademije nauka i umetnosti u Beogradu (ASANU). – Broj.7903 / A.24. – L.1-5.
4. ASANU. – Broj.8876 / I.88. – L.1-3.
5. Bobrova, S.P. Feodal'noe zemlevladenie v Serbii v XII - pervoy polovine XIV vv.: dis. … kand. ist. nauk: 07.00.03 / S.P. Bobrova. – Voronezh, 1956. – 380 l.
6. Kosovo u poveљama srpskih vladara / Prevod poveљa D. Bogdanoviħ. – Baњa Luka – Beograd, 2000. – 207 s.
7. Nyurkaeva, A.Z. Polozhenie krest'yanstva v Serbii XIII-XIV vv.: dis. … kand. ist. nauk: 07.00.03 / A.Z.Nyurkaeva. – Moskva, 1955. – 434 l.
8. Poveљa kraљa Stefana Dushana o poklonu Hilandaru crkve Sv. Ђorђa i sela Poloshko. – Februar 1340 g. // Stari srpski arhiv / Odgovorni urednik: R. Mihaљchiħ. – Kњ.6. – Beograd: Un-t u Beogradu, 2007. – S.56-58.
9. Solovjev, A. Odabrani spomenici srpskog prava (od XII do kraja XV veka) / A. Solovjev. – Beograd: Izdavachka kњizharnica G.Kona, 1926. – 234 s.
10. Florinskiy, T.D. Kritiko-bibliograficheskiy obzor' y novѣyshih' trudov' i izdaniy po slavyanovѣdѣniyu / T.D.Florinskiy // Universitetska izvѣstiya. – Kiev', 1898. − № 11. – S. 232-244.
11. Zakonik cara Stefana Dushana: Studenichki, Hilandarski, Hodoshki i Bistrichki rukopis /Urednik akademik M. Begovuћ. – Beograd: Srpska Akademija nauka i umetnosti, 1981. – Kњ. II. – 300 s.
12. Ermolovich, V.I. Osnovnye instituty ugolovnogo prava srednevekovoy Serbii i Kievskoy Rusi / V.I. Ermolovich // Vesnik BDEU. – 2019. – №2. – S. 61- 68.
13. Spiridonov, M.F. Zakreposchenie krest'yanstva Belarusi (XV –XVI vv.) / Pod red. A.L. Horoshkevich. – Minsk: Navuka i tehnika, 1993. – 223 s.
14. Russkaya istoricheskaya biblioteka v 39 t. (1872 – 1927 gg.): T.30: Litovskaya metrika / A.P. Barsukov', S.A. Belokurov', I.A. Bychkov' i dr. – Yur'ev': Izdanie Arheograficheskoy komissii, 1914. – 588 s.
15. Yuho, I.A. Obschestvenno-politicheskiy stroy i pravo Belorussii v XVI veke: dis…doktora yur. nauk: 12.00.01 / I.A. Yuho. – Kiev, 1980. – 399 l.
16. Sobornoe Ulozhenie 1649 goda: tekst, kommentarii / G.V. Abramovich, L.I. Ivina, A.G. Man'kov (rukovoditel') i dr. – L.: Nauka, 1987. – 448 s.
17. Koreckiy, V.I. Formirovanie krepostnogo prava i pervaya krest'yanskaya voyna v Rossii / V.I. Koreckiy. – Moskva: Nauka, 1975. – 392 s.
18. Man'kov, A.G. Razvitie krepostnogo prava v Rossii vo vtoroy polovine XVII veka / A.G. Man'kov. – L.: Izd-vo AN SSSR, 1962.– 422 s.
