ORGANIZATIONAL AND LEGAL SUPPORT OF LAW ENFORCEMENT ACTIVITIES OF PENAL INSPECTIONS IN THE FIELD OF PREVENTIVE MEASURES ENFORCEMENT
Rubrics: WITHOUT RUBRIC
Authors:
1.
Pskov branch of the Academy of the FPS of Russia
2.
Pskov branch of the Academy of the FPS of Russia
3.
Belarusian State University, Minsk
Type:
Article
Pages:
from 231
to 236
Status:
Published
Received:
15.06.2020
Accepted:
17.01.2023
Published:
28.06.2020
Subject area:
UDK 343.8471
Language:
Russian
Keywords:
preventive measures, house arrest, prohibition of certain actions, penal inspection, partial isolation of a person, complete isolation of a person, organizational and legal support for the functioning of penal inspections, electronic monitoring system for controlled persons
Abstract (English):
Based on the analysis of the current legislation, the article considers certain issues of choosing and applying preventive measures in the form of house arrest and prohibiting certain actions against suspects or accused. The authors substantiate the features of setting off the term of a preventive measure in the term of punishment; the distinction between house arrest and the prohibition of certain actions is made. The article reveals the role of the data processing service of electronic monitoring system among controlled persons in preventing their attempts to evade the control of the Penal inspection and hide from the bodies of inquiry, investigation and court, as well as in promptly responding to detected violations. The article deals with the organizational and legal problems that arise in the specified sphere of activity of the Penal inspection revealed in the course of research and analysis of official data.
Based on the analysis of the current legislation, the article considers certain issues of choosing and applying preventive measures in the form of house arrest and prohibiting certain actions against suspects or accused. The authors substantiate the features of setting off the term of a preventive measure in the term of punishment; the distinction between house arrest and the prohibition of certain actions is made. The article reveals the role of the data processing service of electronic monitoring system among controlled persons in preventing their attempts to evade the control of the Penal inspection and hide from the bodies of inquiry, investigation and court, as well as in promptly responding to detected violations. The article deals with the organizational and legal problems that arise in the specified sphere of activity of the Penal inspection revealed in the course of research and analysis of official data.
Keywords:
preventive measures, house arrest, prohibition of certain actions, penal inspection, partial isolation of a person, complete isolation of a person, organizational and legal support for the functioning of penal inspections, electronic monitoring system for controlled persons
preventive measures, house arrest, prohibition of certain actions, penal inspection, partial isolation of a person, complete isolation of a person, organizational and legal support for the functioning of penal inspections, electronic monitoring system for controlled persons
В современных условиях уголовная политика Российского государства акцентирует внимание на усилении борьбы с тяжкими и особо тяжкими преступлениями при одновременном смягчении уголовной ответственности за преступления небольшой и средней тяжести. Концептуальными положениями развития уголовно-исполнительной системы Российской Федерации определяется активное применение альтернативных лишению свободы видов наказания [1, с. 297-304], что подтверждается и данными официальной статистики, в соответствии с которыми в 2018 г. по учетам уголовно-исполнительных инспекций (УИИ) прошло более миллиона человек, что на 45 тыс. больше показателя предыдущего года (обзор ФСИН России об итогах деятельности уголовно-исполнительных инспекций в 2018 г.). Происходящие изменения на практике обусловили также необходимость реформирования уголовно-процессуального закона в области применяемых к подозреваемым или обвиняемым мер пресечения, альтернативных заключению под стражу, что привело к увеличению количества подучетных лиц в уголовно-исполнительных инспекциях, в частности, за счет того, что на них был возложен контроль за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста и за соблюдением им наложенных судом запретов и (или) ограничений, залога и запрета определенных действий (федеральные законы от 7 декабря 2011 г. № 420-ФЗ «О внесении изменений в Уголовный кодекс Российской Федерации и отдельные законодательные акты Российской Федерации», от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста»). Избрание судами подозреваемым или обвиняемым меры пресечения в виде заключения под стражу в последние годы неуклонно снижается. Так, за 1-е полугодие 2019 г. судами избрана мера пресечения в виде заключения под стражу в отношении 47 951 подозреваемого или обвиняемого, а в 1-м полугодии 2018 г. - в отношении 51 811 (данные Судебного департамента при Верховном Суде Российской Федерации. URL : http://www.cdep.ru), причем в 2018 г. по учетам уголовно-исполнительных инспекций прошло 22 417 подозреваемых (обвиняемых), в отношении которых избрана мера пресечения в виде домашнего ареста, 944 подозреваемых (обвиняемых), в отношении которых избрана мера пресечения в виде запрета определенных действий, и 21 - в виде залога (обзор ФСИН России о результатах анализа применения в деятельности УИИ оборудования СЭМПЛ при осуществлении надзора и контроля за осужденными к ограничению свободы и лицами, находящимися под домашним арестом). Приведенные данные свидетельствуют о применении меры пресечения в виде запрета определенных действий по отношению к лицу без полной его изоляции от общества, что ранее обеспечивалось избранием меры пресечения в виде домашнего ареста с частичной изоляцией лица и стало невозможным при нынешней редакции ст. 107 УПК РФ. Федеральный закон от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовнопроцессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста» существенно изменил применение ранее действовавших мер пресечения и ввел в действие новую меру пресечения, таким образом, подходы к избранию судом мер пресечения, а также их определение подверглось пересмотру законодателем. Так, если ранее мера пресечения в виде домашнего ареста предполагала полную или частичную изоляцию лица от общества в пределах жилого помещения, то в настоящей редакции нормы законодатель предусматривает только полную изоляцию, так же как и ранее с доставкой лица на следственные или процессуальные действия на транспорте уголовноисполнительной инспекции. В свою очередь, запрет определенных действий предполагает частичную изоляцию в пределах определенного жилого помещения, так как на подозреваемого или обвиняемого может быть наложен запрет выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения, в котором он проживает в качестве собственника, нанимателя либо на иных законных основаниях [2, с. 49]. При этом законными основаниями проживания в жилом помещении в практической деятельности признается и найм помещения без соответствующей регистрации такого договора в регистрационной палате, а также совместное проживание с сожителями без соответствующей регистрации в помещении, то есть фактическое представление. Согласно ч. 1 ст. 107 УПК РФ домашний арест заключается в нахождении подозреваемого или обвиняемого в изоляции от общества в жилом помещении, а согласно п. 1 ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ суд может возложить на подозреваемого или обвиняемого запрет выходить в определенные периоды времени за пределы жилого помещения. При этом промежуток периода времени, в который подозреваемому или обвиняемому запрещено выходить за пределы жилого помещения, не установлен, то есть суд может ограничиваться несколькими часами, что по факту будет являться частичной изоляцией. Таким образом, целесообразно законодательно установить, что понимается в уголовно-процессуальном законе под изоляцией лица от общества полной или частичной, а также регламентировать понятие запрета и ограничения права покидать жилое помещение и их отличие от изоляции. Использование стационарных средств контроля также разрешено в таких помещениях по аналогии с домашним арестом, однако в практической деятельности лица, проживающие совместно с подозреваемым или обвиняемым, которому избрана мера пресечения в виде домашнего ареста или запрета определенных действий, заявляют о нежелании подключать в помещении такие устройства и ссылаются на возросшую оплату электроэнергии за их использование. Кроме того, частичная, а не полная изоляция подозреваемого или обвиняемого обусловливает возможность применения запрета определенных действий на максимальный срок, больший относительно домашнего ареста (в отношении подозреваемых, обвиняемых в особо тяжких преступлениях - до 36 месяцев). Кроме того, в уголовнопроцессуальном законе не установлен порядок зачета меры пресечения в виде запрета определенных действий в итоговый срок наказания, что приводит к отсутствию единого подхода к исчислению сроков наказания при зачете мер пресечения [3, с. 22], а также к применению частичной изоляции лица, полностью схожей с домашним арестом в редакции ст. 107 УПК РФ, до принятия Федерального закона от 18 апреля 2018 г. № 72-ФЗ «О внесении изменений в Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации в части избрания и применения мер пресечения в виде запрета определенных действий, залога и домашнего ареста», без зачета в срок отбывания наказания. Представляется целесообразным при установлении частичной изоляции от общества в виде запрета покидать жилое помещение в определенное время законодательно установить зачет такого времени в срок наказания по аналогии с домашним арестом, а при запретах, касающихся только воздержания от определенных действий, то есть деятельности, например управлять транспортным средством, зачета не производить. Тем самым мера пресечения в виде запрета определенных действий представляет собой частично домашний арест до внесения указанных выше изменений федеральным законодательством, а частично - уголовное наказание в виде лишения права занимать определенные должности или заниматься определенной деятельностью, может применяться к более широкому кругу подозреваемых или обвиняемых и позволяет без зачета ее срока в наказание и доставки лица за счет бюджетных средств добиться схожих условий изоляции с домашним арестом. Следует отметить существующую проблематику в конструкции нормы ст. 105.1 УПК РФ относительно возможности применения сразу нескольких мер пресечения, так как к подозреваемому или обвиняемому, которому избран домашний арест или залог, может быть применен один или несколько запретов, предусмотренных ч. 6 ст. 105.1 УПК РФ, что противоречит ст. 97 УПК РФ об избрании в отношении указанных лиц только одной меры пресечения [4, с. 118]. Что касается организационно-правового обеспечения деятельности уголовно-исполнительных инспекций, то в последние годы большое внимание уделяется его совершенствованию, не меньшее значение в рамках обеспечения эффективности возложенных на них задач придается укреплению их материально-технической базы, внедрению в работу новых форм и методов, что позволит добиться снижения уровня повторной преступности подучетных лиц. Относительно осуществления контроля за соблюдением подозреваемым или обвиняемым запретов определенных действий следует отметить, что у уголовно-исполнительных инспекций отсутствует инструкция по применению, в практической деятельности такой контроль и документационное обеспечение осуществляются по аналогии с домашним арестом, несмотря на норму, содержащуюся в ч. 11 ст. 105.1 УПК РФ, согласно которой «порядок осуществления такого контроля определяется нормативными правовыми актами, утверждаемыми федеральным органом исполнительной власти, осуществляющим функции по выработке и реализации государственной политики и нормативно-правовому регулированию в сфере исполнения уголовных наказаний, совместно со Следственным комитетом Российской Федерации и федеральными органами исполнительной власти, в состав которых входят органы предварительного следствия, по согласованию с Генеральной прокуратурой Российской Федерации». Таким образом, отсутствие инструкций у уголовно-исполнительной инспекции по контролю за соблюдением подозреваемым или обвиняемым запретов определенных действий и применение аналогии с контролем за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста может фактически «заменить» домашний арест, так как это позволит подозреваемым или обвиняемым, страдающим определенными заболеваниями, посещать медицинские учреждения, самостоятельно являться по вызову следователя, дознавателя или в суд. При этом можно достичь необходимой степени изоляции лица в пределах жилого помещения, а также применить к подозреваемому или обвиняемому больший круг обязательств, чем домашний арест [5, с. 167]. В настоящее время в практической деятельности продолжают возникать проблемы и в рамках реализации уголовно-исполнительной инспекцией задач по контролю за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста [3, с. 20]. Так, доставка подозреваемого или обвиняемого на следственные и процессуальные действия должна обеспечиваться сотрудником уголовно-исполнительной инспекции и на ее автотранспорте, что на практике сопряжено с определенными трудностями. Кроме того, практические работники отмечают, что доставка подозреваемых или обвиняемых, которым избран домашний арест, соотносима с бесплатным «государственным такси» и существенно затрудняет деятельность УИИ, особенно в случае неисправности транспортного средства. При этом возложение обязанности на подозреваемого или обвиняемого самостоятельно являться на следственные действия не представляется возможным, поскольку ст. 107 УПК РФ определяет домашний арест как нахождение подозреваемого или обвиняемого в изоляции от общества в жилом помещении, тем самым самостоятельное следование к месту проведения следственных действий не обеспечит такую изоляцию. Необходимо, однако, отметить, что нарушение условий меры пресечения в виде домашнего ареста подозреваемым или обвиняемым не всегда является основанием для его замены судом на заключение под стражу. Так, суды, помимо допущенных нарушений, учитывают состояние здоровья подозреваемого или обвиняемого, а также его явку на следственные или судебные действия и указывают на отсутствие оснований для замены домашнего ареста на заключение под стражу ввиду состояния здоровья, тем самым УИИ не имеет должных действенных мер воздействия на подозреваемых или обвиняемых, поскольку указанная деятельность по контролю за нахождением подозреваемого или обвиняемого в месте исполнения меры пресечения в виде домашнего ареста не свойственна уголовно-исполнительным инспекциям. Представляется целесообразным расширить взаимодействие уголовно-исполнительных инспекций и органов внутренних дел и предусмотреть соответствующий показатель их совместной деятельности по исследуемому направлению деятельности. Большое значение в эффективности деятельности УИИ в сфере контроля и надзора за лицами, в отношении которых избраны меры пресечения, имеет применение оборудования системы электронного мониторинга подконтрольных лиц. Это обусловлено тем, что использование электронных средств надзора и контроля в отношении подконтрольных лиц указанных категорий является сдерживающим фактором от совершения ими повторных преступлений, иных правонарушений, невыполнения условий исполнения меры пресечения (обзор ФСИН России о результатах анализа применения в деятельности УИИ оборудования СЭМПЛ при осуществлении надзора и контроля за осужденными к ограничению свободы и лицами, находящимися под домашним арестом). В заключение необходимо отметить, что в настоящее время в территориальных органах ФСИН России созданы службы обработки данных системы электронного мониторинга подконтрольных лиц, в обязанности сотрудников которых входит осуществление постоянного мониторинга поступающих сообщений о нарушениях подконтрольными лицами и снятие тревожных сообщений после соответствующих проверок по выявленным нарушениям. Это направлено на предотвращение попыток уклониться от контроля уголовно-исполнительной инспекции и скрыться от органов дознания, следствия и суда, оперативного реагирования на выявляемые нарушения [6, с. 5-6]. Однако, согласно официальным данным ФСИН России и результатам проведенного исследования, на практике выявляются факты ненадлежащего ведения журнала учета нарушений, допущенных подконтрольными лицами, неисправностей, отказов или сбоев в работе оборудования системы электронного мониторинга подконтрольных лиц. Кроме того, имеются факты снятия тревожных сообщений системы электронного мониторинга подконтрольных лиц сотрудниками службы обработки данных без осуществления необходимых проверок и оснований; сообщения о нарушениях расписания присутствия подконтрольного лица в месте исполнения меры пресечения более 15 минут необоснованно снимаются «техническим сбоем»; отсутствует контроль службы обработки данных за разрешенным временем прогулок подконтрольных лиц. Изложенное еще раз подтверждает необходимость дополнительной проработки вопросов организационно-правового обеспечения в сфере исполнения мер пресечения с целью эффективной реализации поставленных перед уголовно-исполнительными инспекциями задач в рассматриваемом направлении деятельности.
1. Smirnova I. N. Nekotorye aspekty funkcionirovaniya specializirovannyh gosudarstvennyh organov v sfere ispolneniya nakazaniy i mer ugolovno-pravovogo haraktera bez izolyacii ot obschestva. Ryazan'. 2019. T. 3. S. 297-304 @@ Smirnova, I. N. 2019, ‘Some aspects of specialized state bodies functioning in the sphere of execution of punishments and measures of criminal law without isolation from society’. 10 vols, vol. 3. pp. 297-304, Ryazan.
2. Orlov A. E. Aktual'nye problemy realizacii domashnego aresta v svete vvedeniya mery presecheniya v vide zapreta opredelennyh deystviy // Vestnik Samarskogo yuridicheskogo instituta FSIN Rossii. 2018. № 5(31). S. 48-51 @@ Orlov, A. E. 2018, ‘Actual problems of implementing house arrest in the light of the introduction of preventive measures in the form of prohibition on certain actions’, Bulletin of the Samara Law Institute of the FPS of Russia, iss. 5(31), pp. 48-51.
3. Petrovskih A. S., Smahtin E. V. Zapret opredelennyh deystviy: tolkovanie i problemy primeneniya // Rossiyskoe pravo: obrazovanie, praktika, nauka. 2018. № 4. S. 19-25 @@ Petrovskikh, A. S. & Smakhtin, E. V. 2018, ‘Prohibition of certain actions: interpretation and application problems’, Russian law: education, practice, science, iss. 4, pp. 19-25.
4. Nikolaeva M. I. Novaya mera presecheniya «zapret opredelennyh deystviy» v ugolovnom processe Rossii // Vestnik Vladimirskogo yuridicheskogo instituta. 2018. № 2. S. 117-123 @@ Nikolaeva, M. I. 2018, ‘New measure of restraint “prohibition of certain actions” in the criminal process of Russia’, Bulletin of Vladimir Law Institute, iss. 2, pp. 117-123.
5. Novikova E. A., Cherkasova E. A., Lakeeva E. V. Zapret opredelennyh deystviy kak mera presecheniya v ugolovnom processe // Social'nye i politicheskie nauki. 2018. № 3. S. 165-167 @@ Novikova, E. A., Cherkasova, E. A. & Lakeeva, E. V. 2018, ‘Prohibition of certain actions as a preventive measure in criminal proceedings’, Social and political sciences, iss. 3, pp. 165-167.
6. Chestno i dobrosovestno sluzhit' Zakonu i narodu! (interv'yu s nachal'nikom UOINIO FSIN Rossii E. A. Korobkovoy) // Vedomosti ugolovno-ispolnitel'noy sistemy. 2019. № 5. S. 3-14 @@ ‘Honestly and conscientiously serve the Law and the people! (Interview with the head of the UOINIO of the FPS of Russia E. A. Korobkova)’ 2019, Journal of the Penal system, iss. 5, pp. 3-14.
