Введение

Представления о благополучном «конце истории», как результате исчезновения глобальных идеологических конфликтов, царившие лет тридцать-двадцать назад, похоже, окончательно канули в лету. В нынешнем научном и публичном дискурсе современный мир предстает как исключительно кризисный. Зарубежные авторы говорят о глобальном характере нарастающей конфликтности [14; 15; 17 и др.]. Международные институты предупреждают о риске геополитического расщепления мира[1]. Национальные – о перманентном ухудшении материального положения граждан[2]. Эксперты МВФ считают, что экономика планеты на пути к самому резкому замедлению развития в современной истории[3], а нарастающая конфликтность, к которой, как считают отечественные исследователи, оказались не готовы ни элиты, ни массовые группы, ведет к деградации самой социальной ткани [11, с. 73]. Если предметом научных исследований становится даже обсуждение возможности ядерной войны [1, с. 10-31; 2, с. 6-9], вряд ли можно усомниться, что и в массовых общественных представлениях финиш этого кризиса выглядит, как правило, катастрофическим.

Но если геополитический, экономический, финансовый треки развития кризиса обсуждаются достаточно широко, то его мировоззренческие аспекты находятся несколько в тени. В том смысле, что ценностные основы духовной жизни современного общества, кажется, отнюдь не подвергаются таким же сомнениям, как его геополитическое или экономическое устройство. И это несколько странно, если вспомнить, что в работах классиков – будь то теория аномии Э. Дюркгейма или социокультурной динамики П. Сорокина – именно кризис мировоззренческий, ценностный выступает основным, определяющим все остальные сферы.

Для России проблема судеб мировоззренческой системы, «духовных скреп» тем более актуальна, поскольку оказалась одним из эпицентров идеологической борьбы. Для одних – консерваторов – условием сохранения нации выступает неизменность традиционных ценностей, что нашло отражение в последних конституционных поправках, многие из которых «были справедливо восприняты как жест поддержки консервативно-традиционалистских ценностей» [5, с. 34]. Для других – в основном либерально настроенных авторов – сохранение нынешних мировоззренческих устоев населения абсолютно неприемлемо. Если раньше объектом их претензий была власть, то феномен «крымского», а затем «донбасского» консенсусов[4] заставил обратиться к уничижительной критике именно массового мировоззрения современных россиян. Известный политолог В.Б. Пастухов определяет это мировоззрение как «паранормальное», а основным его свойством называет синдром абсолютного доверия населения к официально распространяемой властями информации. И эта информационная обработка стала возможной, считает автор, поскольку была подготовлена столетиями прежнего развития всей духовной культуры, мировоззренческую основу – тоталитарную матрицу – которой составляют три источника – православный фундаментализм, славянофильство и сталинизм[5]. Ему вторит философ А. Ципко, называя главной чертой, определяющей мировоззрение россиян, культурную неполноценность, блокирующую способность к рациональному мышлению[6], а психолог А. Асмолов считает такой чертой постоянный поиск врагов[7].

Учитывая полемичность ситуации с оценкой содержания мировоззрения современных россиян, представляется актуальным определить место этого концепта в публичном дискурсе, что и составило предмет нашего исследования.

Исследование концепта «мировоззрение» в общественно-политическом дискурсе осуществлялось нами с использованием метода контент-анализа. Поскольку решение такой сложной задачи требует особого внимания к используемым абстрактным категориям анализа, [4; 7], необходимо обратиться к методологическим проблемам трактовки понятий «мировоззрение» и «идеология» в современной литературе.

Обзор научной литературы. Идеология и мировоззрение: концептуализация понятий

Для западной политической науки характерно представление о решающей роли в формировании мировоззрения идеологии [12; 13; 18]. Инструментальное представление об идеологии, служащей главным образом для оправдания существующей системы ценностей, мы находим, например, в работе Дж. Шулла [19, р. 733].

В отечественной науке схожих взглядов придерживаются, в первую очередь, авторы «западнической», либеральной направленности. В их трактовке массированная идеологическая обработка создает синдром абсолютного доверия населения к официально распространяемой властями информации, формируя «паранормальное» мировоззрение. При этом достигается мировоззренческая преемственность за счет «наслаивания» в досоветскую, советскую и постсоветскую эпоху разными по форме, но близкими по смыслу идеологемами, уходящими «своими корнями в самую глубь русской духовной культуры, в ее темный подвал» (В. Пастухов). Так, сталинизм вбирает в себя идеологическое содержание славянофильства, а последнее, в свою очередь, не более чем светская реинкарнация православного фундаментализма.

В методологическом плане эта точка зрения опирается на представление о мировоззрении и идеологии как достаточно механически связанных феноменах, где человек или общество в целом обладают имманентно присущим мировоззрением, а идеологии, «добавляясь», «вносясь» в это мировоззрение, изменяют его содержание и направленность. «Так патогенный вирус встраивает свой генный материал в ДНК миллионов атакованных им клеток, чтобы потом бесконечно воспроизводить себя в них в автоматическом режиме», - поясняет В.Б. Пастухов[8].

Мы будем придерживаться более диалектического взгляда на взаимосвязь мировоззрения и идеологии.

Того феномена, который мы, не особо задумываясь, нередко именуем «общей системой ценностей», в реальности просто нет. Данная система в принципе невозможна, в силу уникальности человеческого сознания, а значит – и уникальности, несовпадения личностных «ценностей». Понятие «общие ценности» – не более чем условность. Но это необходимая условность, задающая ту общность, без которой мировоззрение, да и просто духовная жизнь не может существовать. И смысл идеологии, трактуемой как способность к образованию всеобщих суждений, и заключается в создании этой условности.

Используя, правда, в несколько вольном стиле, кантовский понятийный аппарат, идеологию в этом смысле можно сравнить с необходимой системой априорных категорий, задающих всеобщность наших мировоззренческих суждений и выступающих своего рода познавательной матрицей, упорядочивающей поток воспринимаемых индивидом и обществом политических явлений и конструирующей из него образ внешнего мира.

Поэтому вне идеологических рамок мировоззрение существовать просто не может. Продолжая аналогию с гносеологией И. Канта, идеология за счет упрощения, схематизации представлений обеспечивает в структуре мировоззрения «трансцедентальное единство апперцепций», которое и делает возможным появление мировоззренческих ценностей, поскольку «в основе наших чистых чувственных понятий действительно лежат не образы, а схемы» [3, с.180].

Причем, чем менее гомогенно общество, чем больше оно социально расколото, тем более абстрактной выглядят эти схемы. И по мере социальной дифференциации пространство для их формирования неуклонно сужается. В конечном счете, может остаться не так много ценностных символов, с которыми оказываются согласны все или почти все члены общества. Для россиян, например, одной из немногих таких ценностей, имеющих безусловное значение, выступает в Победа в Великой Отечественной войне.

Являясь гносеологической матрицей мировоззрения, идеология тем самым образует его несущие конструкции. Символическая политика, используя в том числе, политические теории, может лишь усиливать или ослаблять эти конструкции, но отнюдь не формировать их.

Собственно, так описывал идеологию, в свое время, и В.Б. Пастухов, полагая, что «мы можем только постигать ее, более или менее правильно угадывать, определять и выражать. Коридор возможностей здесь не так широк, как кажется» [9, с. 87.]. Сегодня же он, наоборот, максимально расширяет этот коридор, абсолютизируя возможности тотального управления обществом идеологическими средствами.

Авторы, утверждающие подобным образом, что политическое пространство контролируется основными идеологиями [18; 20; 23], на наш взгляд, преувеличивают ее роль в конструировании мировоззренческих дискурсов. К тому же они склонны излишне рационализировать идеологию. Так, Дж. Талли, фактически, отождествляет ее с набором тех или иных теоретических идей [22]. Аналогичным образом рассматривает идеологию как привносимую в массовое сознание искусственную рациональную конструкцию Дж. Гриффин [16, р. 88].

Мы, конечно, не будем вслед за И. Кантом утверждать, что идеологические суждения являются априорными, но, как представляется, их образование является результатом не сиюминутной политической практики в виде проецирования политических теорий на массовое сознание, а коренится в конкретных условиях социально-политического бытия человека.

Идеологическая всеобщность мировоззренческих суждений, о которой выше шла речь, обеспечивается сходством положения в социальном пространстве, в системе общественных отношений. Поэтому гораздо более важным фактором формирования идеологических представлений [21] выступает осознание человеком своего места в социальном пространстве, в системе общественных отношений. Они поэтому и трансформируется достаточно трудно, и только в результате изменения общественных отношений и места человека в них. И влияние символической политики на этот процесс, хотя и имеет место, но далеко не первично.

Таким образом, под мировоззрением мы будем понимать систему ценностей, общность которых задается идеологическими суждениями, отражающими, в первую очередь, место субъекта в системе общественных отношений.

Метод исследования

В процессе контент-анализа концепт «мировоззрение» исследовался через ассоциирование его смыслов с коннотациями таких словоформ как: мировоззрение, манипулирование, идеология, мифология, советское мировоззрение, воспитание, образование, картина мира, научное, патриотизм, любовь к Родине, нравственные ценности, идентичность.

Целью являлось выявление динамики коннотаций в использовании понятия «мировоззрение» в федеральных СМИ в течение последнего десятилетия. В качестве задач необходимо было: определить частоту выхода информационных сообщений в федеральных СМИ, включающих понятие «мировоззрение»; определить доминирующие коннотации концепта «мировоззрение» путем установления смысловых связей с тремя группами понятий: негативные коннотации - «манипулирование», «идеология», «мифология»» советское»; нейтральные коннотации - «воспитание», «образование», «картина мира», «научное»; позитивные коннотации: «патриотизм», «любовь к Родине», «нравственные ценности», «идентичность»; определить смысловое содержание концепта, в зависимости от используемых коннотаций; определить изменения коннотаций концепта «мировоззрения» по этапам.

В качестве источника в ходе исследования были использованы тексты газетных публикаций, опубликованные в значимые для исследования годы: 2012 г. (до начала введения санкций), 2015 г. (изменения в символической политике, в связи с санкционным давлением), 2018 г. (подготовка и проведение выборов Президента РФ), 2021 г. (современный этап, связанный с проведением антиковидной политики), с 24 февраля по 30 июня 2022 г. (период ведения СВО).

В качестве технического инструмента контент-анализа использовалась информационно-аналитическая система Медиалогия.

Основные результаты

Контент-анализ в федеральных СМИ за 2012 год выявил 537 сообщений, относящихся к концепту «мировоззрение» (рис. 1).

Рис. 1. График количества обращений к теме «мировоззрение» (федеральные СМИ)

за 2012 г.

Среди федеральных СМИ чаще затрагивали проблемы мировоззрения: «Комсомольская правда», «Российская газета», «Новая газета» и «Московский комсомолец», реже «Коммерсант», «Парламентская газета» и «Известия» (рис. 2).

Рис. 2. СМИ по количеству обращений к теме «мировоззрение» (фед. показат. за 2012 г.)

Содержательный анализ текстов за 2012 г. демонстрирует взаимосвязи концепта «мировоззрение» в контексте вопросов идеологии, образования и воспитания. Корреляции носят либо негативный, либо нейтральный характер. Причем негативные коннотации преобладают именно в смысловой связке «идеология-мировоззрение».

Например, государственное издание – «Российская газета» пишет: «Похоже, что "редукция к простоте" стержневая черта не только формы, но и содержания мировоззрения Путина... Идеология – не "прикрытие". Как ни странно, идеология, "общие слова", и правда, первичны, они имеют решающе важное значение в деятельности политика – хочет он этого или нет, признает это или нет»[9]. Негосударственные издания по поводу влияния идеологии на мировоззрение выражались еще более определенно: «…. И я считаю, что это абсолютно четкая модель манипулирования народом»[10]. Аналогичным образом в другом тексте влияние идеологии на мировоззрение описывается так: «В его основе лежат реальные события и факты, интерпретируемые мистическим образом. Мировоззрение государственников сегодня покоится на "трех китах". Идеология государственников, внешне столь понятная и привлекательная, является по сути своей лукавой»[11].

Что касается нейтральных коннотаций, то они связывали концепт «мировоззрение», в первую очередь, с научными представлениями[12], формированием научного мировоззрения системой образования[13], роли мировоззрения в воспитании[14], где особо подчеркивается роль исторической науки[15].

В 2015 г. количество сообщений в федеральных СМИ, которые имеют отношение к концепту «мировоззрение», снизилось до 458. При этом увеличилось количество нейтральных коннотаций. Они вновь указывают на связь мировоззрения с формированием научной картины мира[16], в том числе, например, с бережным отношением к природе – экологическим мировоззрением[17]. Правда, подчеркивается, что «в условиях перехода к полному научному мировоззрению, нельзя допускать того, чтобы священные религиозные тексты подвергались сомнению и искажались»[18].

Оппозиционное издание вновь фиксирует связку «мировоззрение – идеология» с указанием на манипулятивный характер последней[19]. Но и в политически лояльном издании может встретиться аналогичный подтекст. Например, Мария Захарова осудила «Charlie Hebdo» за карикатуры с утонувшим сирийским мальчиком за то, что за ними стоит именно определенное мировоззрение ИГИЛ (запрещенной в России организации): «И пусть их творчество осталось бы для меня опасной провокацией, но я бы могла разглядеть в этом мировоззрение»[20].

Действительно, идеология часто трактуется как инструмент террористических организаций, и ставится задача противодействия ей, поскольку «... люди с уже состоявшимся мировоззрением не попадают под влияние вербовщиков, а вот молодежь, к сожалению, наиболее подвержена»[21]. Или: «Почему идеология ИГИЛ так привлекает молодых? Но о его мировоззрении знать обязаны... Наша молодежь сегодня разобщена, нет совместных интересов, совместных идей, идеологии»[22].

Негативные коннотации понятий «мировоззрение» и «идеология» используются также применительно к событиям на Украине, где «пытаются имплантировать ценности новой идеологии, но со старым нацистским мировоззрением»[23]. Указывается роль идеологии в подготовке событий на Майдане[24].

Вместе с тем, в 2015 г. на страницах федеральных СМИ усиливаются позитивные коннотации трактовки идеологии. В частности, прослеживаются такие корреляции, как «мировоззрение – нравственные ценности или идентичность»[25]. Указывается, что в ходе социологических опросов респонденты признают незыблемость "морально-нравственных ценностей"[26]. Подчеркивается роль РПЦ в сохранении духовных традиций[27].

Одновременно увеличивается (более чем в 20 раз) упоминания связки «мировоззрение – советское». Причем советское мировоззрение трактуется в позитивном ключе, как «правильное»[28],  в противовес ущербному нынешнему[29].

Следующий замер данных, произведенный в 2018 г., включал 496 сообщений по теме.

Их доминирующий фон по-прежнему формируют нейтральные коннотации мировоззрения с такими сферами, как «воспитание»[30], «образование»[31], «наука»[32], «труд» [33]. «Российская газета» приводит слова А.Г. Лукашенко о значении в формировании мировоззрения школьников роли труда педагогов, на которых «возложена почетная миссия прививать детям любовь к Родине, почитание духовного наследия своего народа, стремление развиваться и совершенствоваться»[34]. В другой публикации утверждается, что благодаря науке и образованию «человечество может построить достойное будущее без идеологий ненависти»[35].

Одновременно в трактовках мировоззрения усиливаются консервативные подходы. Например, считается необходимой защита традиционных ценностей россиян от влияний западной идеологии[36]. Саму идеологию Запада СМИ трактуют как «являющуюся торжеством тоталитаризма, ханжества и лицемерия»[37].

Впрочем, консервативные тенденции вызывают в ряде публикаций ответную реакцию. Так, «Московский комсомолец» критически относится к взглядам патриарха Кирилла на русскую идентичность, на особые «русские рельсы», и оценивает их как несоответствующее здравому смыслу и историческим фактам[38].

Несколько меняется отношение и к советскому духовному наследию. Оно выглядит более критическим в проправительственных источниках[39], а либерально-оппозиционные показательно демонстрирует пренебрежение к советскому прошлому[40].

Количественные показатели в 2021 г. практически идентичны предыдущему замеру. Федеральные СМИ обращаются к теме мировоззрения 485 раз (рис. 3).

Рис. 3. График количества обращений к теме «мировоззрение» (федеральные СМИ)

за 2021 г.

Одновременно происходит смена лидера по количеству размещенных сообщений, на первое место выходит редакция «Российской газеты», сменяя прежних лидеров – «Комсомольскую правду» и «Московский комсомолец» (рис. 4).

Рис. 4. СМИ по количеству обращений к теме «мировоззрение» (фед. показат. за 2021 г.)

В 2021 г. увеличивается число публикаций с позитивной коннотацией концепта «идеология». Позитивно оценивается и влияние идеологии на формирование мировоззрения. Все чаще звучит мысль о необходимости установления государственной идеологии: «Пора на уровне президента принимать закон о государственной идеологии. Если вас это слово пугает, его можно заменить на мировоззрение. Принятие закона в прах превратит все то, что считается элитой, звездами, вся эта попса»[41].

Более того, утверждается точка зрения, что одна из основных задач системы образования и воспитания – формирование патриотического мировоззрения. Так, описывая участие президента в поздравлении финалистов конкурса «Учитель года России – 2021», публикация акцентирует внимание на следующих словах В.В. Путина: «Учителя не только передают знания детям, но и формируют их мировоззрение, устанавливают связь между разными поколениями и пробуждают интерес к истории и культуре нашей страны»[42]. Рассказывая о другом поздравлении В.В. Путиным учителей, статья вновь приводит слова президента: «Владимир Путин поздравил учителей с праздником. Вы не только передаете ученикам знания, но и, что чрезвычайно важно, формируете их мировоззрение, систему ценностей, в буквальном смысле устанавливаете связь между поколениями»[43].

Хотя в этот период газеты пытаются избегать указаний на конкретный тип формируемой идеологии, трендом становится мысль, о необходимости самого этого формирования через систему образования: «Знания учителя важны, но нужно помнить, что система образования –

это и система воспитания. Педагог влияет на мировоззрение школьников»[44]. Рассказывая об установлении премьер-министром М. Мишустиным педагогам колледжей и техникумов доплаты за классное руководство, приводится следующая мотивировка: «От учителя во многом зависит, какими вырастут наши дети, какое мировоззрение у них сформируется»[45].

В числе ценностных аспектов мировоззрения обычно называется патриотизм, актуализирующийся в свете обострения ситуации на Донбассе[46].

Причем концепт патриотизма начинает использоваться даже для описания практик, казалось бы, далеких от идеологической сферы. Например, занятия танцами сопровождается такой ремаркой: «Эти танцы отражают психологию, сущность, мировоззрение народа и его взгляд на жизнь. Наряду с единством, танец воспитывает в людях патриотизм»[47].

В публикациях в период с 24 февраля по 30 июня 2022 г. выявлено 184 сообщения, которые формализуют концепт «мировоззрение».

Лидерство по количеству таких сообщений сохраняет «Российская газета». С другой стороны, впервые за многие годы резко увеличивает тематический контент «Парламентская газета». При этом крайне минимизирует объем сообщений по исследуемой теме «Новая газета», что очевидно, это объясняется фактическим сворачиванием деятельности редакции (рис. 5).

Рис. 5. СМИ по количеству обращений к теме «мировоззрение» (фед. показат. за февраль – июнь 2022 г.)

В целом сокращается объем негативных и наблюдается количественный рост позитивных коннотаций понятий «мировоззрение» и «идеология». Наиболее часто можно увидеть тиражирование связки «мировоззрение – нравственные ценности», «мировоззрение – патриотизм»[48].

Другими частыми корреляциями концепта «мировоззрение» являются «нравственные ценности», «образование», «воспитание». Именно формирование мировоззрения считается главной задачей воспитания[49]. Особая роль в этом отводится школе и учителям[50]. Указывается на принятие Госдумой необходимых для решения этих задач законов[51].

Причем целью воспитания нового поколения все чаще прямо объявляется формирование не просто мировоззрения, но мировоззрения, опирающегося на вполне определенные, а именно консервативные ценности. Вот как, например, рассказывают о создании новой детской общественной организации «Большая перемена» российские газеты.

«Коммерсантъ» подчеркивает, что «среди целей и задач нового движения значится подготовка детей и молодежи к полноценной жизни в обществе, включая формирование их мировоззрения на основе традиционных российских духовных и нравственных ценностей»[52]. Ему вторит «Парламентская газета», также указывая, что задачей движения является «формирование мировоззрения на основе традиционных российских духовных и нравственных ценностей»[53]. «Аргументы и Факты» также указывают, что задачей детского движения видится необходимость «сформировать у ребенка мировоззрение, основанное на традиционных российских духовных и нравственных ценностях»[54]. Наконец, «Комсомольская правда» пишет, что «у "Большой перемены", как и у классической советской пионерии, тоже будет своя идеология... Формирование мировоззрения на основе традиционных ценностей, традиций народов России…»[55].

Причем эти же газеты использует те же понятия «идеология» и «мировоззрение» и с негативными коннотациями, но только делают это применительно к враждебным государствам, например, - к действиям украинских властей: «Если для нас "их человечность" за пределами морали, то для сегодняшней Украины она – один из скрепных камней, основа их мировоззрения... В основе этой мифологии лежит сознание исключительности нации», - говорится, например, в публикации «Комсомольской правды»[56].

Все чаще проявляется тенденция видеть в «неправильных» идеологии и мировоззрении как причины, так и способы решения проблем. Одна газета – проправительственная – сетует на «отсталые» представления людей старшего поколения, благодаря которым те «создают противоречащую мировоззрению картину мира, скрываются в информационном коконе»[57]. Другая – оппозиционная – также видит причины всех бед в ущербности, отсталости сознания: «Мировоззрение выходцев из КГБ совершенно не созвучно современному положению вещей. Это мировоззрение всячески тормозит естественное развитие и пытается как можно дольше задержать всех нас в прошлом»[58].

Данные контент-анализа демонстрируют не только нарастание объема позитивных коннотаций дихотомии «мировоззрение-идеология», но и устойчивую тенденцию к росту в содержании этих понятий признаков традиционных ценностей. Анализ словоформ понятий с позитивной коннотацией  (рис. 6) таких, как патриотизм, государство, семья, Бог, религия, ценности, культура, русский демонстрирует суммарное увеличение объема данного контента в федеральных СМИ, в том числе наблюдается пропорционально большой объем упоминаний о традиционных ценностях в период с 24 февраля по 30 июня 2022 г. (табл.).

Рис. 6. Количество упоминаний о традиционных ценностях[59]

Таблица

Количество упоминаний о традиционных ценностях в разрезе словоформ

Обсуждение и выводы

Судя по результатам контент-анализа, в течение последнего десятилетия – за период с 2012 по первую половину 2022 гг. – нарастает объем позитивных коннотаций дихотомии «мировоззрение-идеология». Одновременно в содержании этих понятий все большее место начинают занимать традиционные ценности.

Таким образом, отмечаемые исследователями по результатам социологических опросов консервативные установки большинства современных россиян [10] находят отражение и поддержку в публичном дискурсе. Идеи, призванные спасти общество от системно развивающегося кризиса, россияне пытаются найти в ценностях прошлого.

Попробуем объяснить природу этого консервативно-ценностного типа мировоззрения российского общества, столь милого сердцу одних авторов и столь ненавидимого другими.

Исследователи уже обращали внимание на ограниченные возможности дискурсивного анализа идеологии и необходимость его дополнения социо-когнитивным компонентом [8, с. 128].

Принятая нами методология объясняет эту социо-когнитивную природу мировоззрения людей их положением в системе общественных отношений. В постсоветский период, по сравнению с советским, это положение россиян никак не изменилось. Развитие рыночных отношений, распространение коммуникационных технологий, свобода слова – все это, безусловно, заметные изменения в социуме. Но не было трансформации их сущностных основ – отношений собственности. В период реформ 1990-х гг. произошла лишь передача государственной собственности из рук одной немногочисленной группы в руки другой, столь же немногочисленной, которая лишь получила возможность пользоваться ею легально, о чем, в свое время, пиcал, кстати, и В.Б. Пастухов [9, с. 77-79]. Основная же масса населения как была, так и осталась отчуждена от средств производства и результатов своего труда. Но если основа социального устройства осталась прежней, то почему нужно ожидать, что будут происходить изменения общественном сознании, в мировоззрении?

Особенности социальных отношений объясняют и патерналистские установки населения. «Паранормальное» доверие россиян государству, которое и консерваторы, и либералы ищут в тайнах русской души, различаясь только тем, что первые делают это в «светлых горницах», а вторые – в ее «темных подвалах», на самом деле, вполне объяснимо без подобной мистики.

Перманентное отделение человека от результатов его труда в виде периодического изъятия собственности для облегчения процесса последующей эксплуатации, будь то отъем земли у крестьян в ходе реформы 1861 г., тотальная национализация после революции 1917 г. и, наконец, специфически проведенная приватизация начала 1990-х гг. – все это лишь разные формы реализации этой закономерности. Не таинственная «реинкарнация» темных страстей русской души, а именно банальное повторение каждый век этой достаточно простой операции по изъятию капитала и собственности у подавляющего числа граждан и задает особенности соответствующим образом складывающегося мировоззрения.

Что касается публичного дискурса этих процессов, то общественные изменения вполне подчиняются физическому закону зависимости движения от точки отсчета и позиции наблюдателя. Поэтому нередко создается лишь иллюзия такого движения. Например, пассажирам в трогающемся вагоне вполне может показаться, что это поехал перрон.

Так и зацикленная исключительно на себе русская либеральная интеллигенция, получившая по итогам реформ 1990-х гг. то, что ей было сущностно необходимо – свободу слова, посчитала, что смысл общественных изменений в этом и заключался, и на этом заканчивается. То, что положение остальной массы граждан осталась, практически, прежним, особенно ею и не замечалось. Более того, не было у тогдашних реформ более преданных сторонников, чем русская интеллигенция. Сегодня же эти либеральные авторы занялись мистифицированием реальных процессов и придумыванием уничижительных объяснений по поводу культурной и пр. отсталости граждан, их неспособности к социальному действию и общественным изменениям и т.д. Это все равно как пассажир, с комфортом расположившийся у окна в вагоне первого класса, недоумевает: почему это перрон не тронулся вместе с ним?

Между тем, для большинства населения, потерявшего в 1990-е гг. страны достойную работу в ходе деиндустриализации (о концепте «кризис 1990-х» см. другую работу авторов [6]) и не получившего доступа к собственности по результатам приватизации, сохранение, социальной сферы – здравоохранения, образования, всей системы социальной поддержки, - пусть и в «опитимизированном», но все-таки поддерживаемом государством виде, формирует не только экономическую, но и политическую, и психологическую «привязанность» к государству. Это объясняет и особенности мировоззрения россиян, казалось бы, не совсем уместные в обстоятельствах нынешнего кризиса: и безусловную поддержку власти, представляющей это государство, и консерватизм, как результат опасений потерять то немногое, что, хотя бы сегодня имеют.

1. Arbatov A.G. Ukrainskiy krizis i strategicheskaya stabil'nost' // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2022. - № 4. - S. 10-31.

2. Baranovskiy A.G. Eskalaciya konvencional'nyh konfliktov: o vozmozhnom perehode yadernogo poroga // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2022. - № 4. - S. 6-9.

3. Kant I. Kritika chistogo razuma. - Rostov-na-Donu: Feniks, 1999. 672 s.

4. Malinova O.Yu. Idei kak nezavisimye peremennye v politicheskih issledovaniyah: v poiskah adekvatnoy metodologii // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2010. - № 3. - S. 90-99.

5. Malinova O.Yu. Konstitucionnyy process kak simvolicheskaya politika: diskussii o popravkah k Konstitucii RF, 1993-2020 // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2021. - № 3. - S. 17-37.

6. Martynov M.Yu., Serdyukov D.V. K voprosu o konstruirovanii koncepta "krizis 1990-h" v sovremennom obschestvenno-politicheskom diskurse // Zhurnal politicheskih issledovaniy. – 2022. – T. 6. – № 2. – S. 31-47. – DOI: 10.12737/2587-6295-2022-6-2-31-47.

7. Mishanova E.V. Problema operacionalizacii ideologicheskogo polya v kontent-analiticheskih issledovaniyah // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2010. - № 3. - S. 69-79.

8. Musihin G.I. Diskursivnyy analiz ideologiy: vozmozhnosti i ogranicheniya // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2011. - № 5. - S. 128-144.

9. Pastuhov V.B. Shag nazad, dva shaga vpered (Russkoe obschestvo i gosudarstvo v mezhkul'turnom prostranstve) // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2005. - № 6. - S. 66-91.

10. Ross K. Rossiyskiy sredniy klass: agent demokratii ili oplot konservatizma? // Politicheskaya nauka. - 2017. - № 1. - S. 163-185.

11. Semenenko I.S., Lapkin V.V., Pantin V.I. Social'nye razmezhevaniya i politicheskie protivostoyaniya v nauchnom diskurse: kriterii ocenki i klassifikacii // Polis. Politicheskie issledovaniya. - 2021. - № 5. - S. 56-77.

12. Eagleton T. Ideology. An Introduction. L.: Verso. 1991. 242 p.

13. Freeden M. Ideologies and Political Theory: A Conceptual Approach. Oxford: Clarendon Press. 1996. 592 p.

14. Fukuyama F. Political Order and Political Decay. London: Profile Books. 2015. 664 p.

15. Fukuyama F. Rotten to the Core? How American Political Decay Accelerated during the Trump Era // Foreign Affairs. [18.01.2021]. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/united-states/2021-01-18/rotten-core (accessed: 03.08.2022).

16. Griffin R. Ideology and Culture // Journal of Political Philosophy. - 2006. - Vol. 11. - Iss. 1. - P. 77-99.

17. Haas R., Kupchan Ch. The New Concert of Powers: How to Prevent Catastrophe and Promote Stability in a Multipolar World // Foreign Affairs: [23.03.2021]. URL: https://www.foreignaffairs.com/articles/world/2021-03-23/new-concert-powers (accessed: 03.08.2022).

18. Hodge R., Kress G.R. Language as Ideology. L.: Routledge. 1993. 230 p.;

19. Schull J. What Is Ideology? Theoretical Problems and Lessons from Soviet-type Societies // Political Studies. - 1992. - Vol. 40. - Iss. 4. - P. 728-741.

20. Skinner Q. Vision of Politics. Vol. II. Renaissance Virtues. Cambridge: Cambridge University Press. 2002. 482 p.

21. Thompson J.B. Studies in the Theory of Ideology. - Berkeley, CA: University of California Press. 1984. 347 p.

22. Tully J. Meaning and Context: Quentin Skinner and His Critics. - Princeton, NJ: Princeton University Press. 1989. 368 p.

23. Van Dijk. Ideology. A Multidisciplinary Approach. - L.: Sage. 1998. 384 p.