Россия
В статье проводится анализ законодательства и обычно-правовых норм, регулировавших борьбу с браконьерством северной России досоветского периода. Дается сравнительный анализ положительного и общинного права при регулировании вопросов сохранения животного мира. Нормативное регулирование опирается на богатую правоприменительную практику обширного пространства России. Высказаны предложения по преемственности опыта прошлых поколений людей, обеспечивавших единение со средой обитания, в современных условиях взаимодействия общества и природы.
законы, правовые нормы, обычаи, природные ресурсы, орудия лова, ответственность и наказание за нарушение правовых норм.
В Древнем мире и в Средневековье в законодательстве не было отдельных норм, направленных на защиту природы. Однако, означает ли это, что законодатель того времени не знал таких норм? По нашему мнению, нет. Идеи охраны природы получали закрепление в нормах, касающихся защиты прав собственности. И это не случайно. Человек древности находился в единении с природой прямо, а не косвенно, как в наши дни, получая от нее все необходимое в повседневной жизни. Отсюда и традиции бережного отношения к природному миру. Например, римское право вводит идею обращения в собственность «бесхозных» природных ресурсов: животных, птиц, рыб11.На Востоке прообраз современного «природоохранного» законодательства также основывался на экономических предпосылках. Так, законы Ману предписывали, что разрушение окружающей среды, природы убивает вместе с ней человека как физически, так и нравственно.
Не чужда идея охраны природы и древнегреческому законодателю. Мы можем сделать такой вывод на основании знакомства с памятниками политико-правовой мысли Древней Греции. Представление о природоохранительных идеях в законодательствах античных государств даёт трактат Платона «Законы»21, который предполагал поощрение охоты вообще, но запрет на хищническую добычу природных ресурсов, к видам которой Платон отнес охоту ночью, а также охоту с помощью силков, капканов и пр. Античные «природоохранные» традиции законодательства получили развитие и в Средние века. Яркий пример в этом ряду – Русская Правда, закрепившая следующий принцип: «Имущество князя охраняется и в лесу». Княжеской собственностью были, в частности, бобровые угодья, а охота на бобров могла быть «пожалована» князем боярам2.
Средневековое законодательство Руси вводит ограничения на добычу природных ресурсов и запрет на их хищническое истребление, без учета естественных процессов возобновления флоры и фауны. В уставных и жалованных грамотах XV и XVI вв. за самовольную ловлю бобров и рыбы вводился штраф 2 рубля. Регулирование осуществлялось и законами, и, как бы мы сказали сейчас, подзаконными актами и актами регионального законодательства. Например, в 1635 г. в Пермь Великую была направлена царская грамота «О воспрещении ловить капканами бобров и выдр». Разумеется, упомянутый царский указ не был «подзаконным актом». Однако в нем царь выступал в роли «регионального законодателя». Очевидно, что в российском законодательстве XVII–XVIII вв. наблюдается явная тенденция к определённому ограничению прав собственников в отношении природных объектов в интересах государства и общества в целом.
Законы того времени устанавливали и «льготы» в сфере природопользования для отдельных категорий граждан. Так, Соборное Уложение 1649 г. разрешало «служивым людям» пользоваться лесом для различных воинских нужд. В законодательстве эпохи Петра I появился «ресурсный подход»: природные объекты впервые рассматриваются в качестве ресурса государства. Это стимулирует развитие природоохранного законодательства. Государство запрещает уничтожать леса вдоль рек, удобных для сплава, некоторые леса и породы деревьев объявляет заповедными3. Уложение о наказаниях уголовных и исправительных 1845 г. гласило: «Если кто-либо построит признанные по закону вредными для чистоты воздуха или воды фабрику, мануфактуру, или завод в городе, или протоки, то сии заведения уничтожаются за счёт виновного и он подвергается аресту на время от семи дней до трех месяцев или денежному взысканию не свыше 300 рублей»4.
Практика отношения людей к природе довольно богата. Первоначально закон регулировал потребности людей в питьевой воде и земельных ресурсах. Затем законодатель обратил внимание на регулирование изъятия ресурсов природной среды. Однако часто эти меры оказывались малоэффективными. Особенно интересна в этом отношении практика народов Севера, которые, впрочем, не знали писаного права. Они в XVII–XХ вв. стали объектом действий пришлого населения, которое, руководствуясь нормами русского законодательства и пробелами в нем в силу неразвитости юридической техники, занялось хищническим истреблением ресурсов. Дело в том, что доля изъятия природных ресурсов из среды зависит от многих факторов, которые часто не учитывались и в наши дни не учитываются: климат, объем ресурсов, особенности развития культуры и пр.
Сказанное выше будет далеко не полным, если не обратиться к обычно-правовым нормам, регулировавшим отдельные сферы человеческой деятельности. Например, ненцы (самоеды) охотились на зверя в тундре, в лесах и на море. Выгодными промыслами морских зверей «они занимаются мало, так как Русские заняли все лучшие промысловые места как на Канинском и Тиманском берегах, так и около Югорского шара. Русские берут Самоедов в рабочие как отважных и искусных охотников, но, разумеется, тогда все выгоды промыслов переходят в руки русских»1.В тундре Самоеды ловили песцов и лисиц. Но и здесь им мешали русские и зыряне, которые также промышляли в тундре зверя. Их неразумный подход к ведению охоты приводил к истреблению зверя. Так, русские вынимали из нор щенят лисиц, чтобы выкормить их дома. «Ещё сильнее истребляют песцов Зыряне: живя в тундре только до осени и не имея нужды щадить интересы Самоедов, они не выжидают того времени, когда песец побелеет и сделается выгодным для охоты, а истребляют его в первом возрасте, пока он не имеет ещё большой ценности, к тому же истребляют, выкуривая его из нор, а из таких выкуренных нор песец тотчас удаляется и не возвращается в них более»2.
Особенностью народов Севера является наличие детально разработанных норм обычного «охотничьего права». Древнейшая «генеральная» норма этого права предусматривала защиту не только угодий охотников, но и животных, которые обитали в лесах и реках, а также их корма. Зависело обладание определенной охотничьей территорией от трудовой функции члена племени. Для закрепления этого права необходимо было построить на определенной территории жилище. С этого момента весь участок леса, очерченный путиками, признавался собственностью промысловика, который приобретал право добычи пушного зверя и дичи на своей территории. Неофициальные права становились юридическим фактом.
После смерти владельца угодье переходило по наследству к младшему сыну хозяина угодья. Другие сыновья по достижении совершеннолетия и женитьбы приобретали (осваивали) не занятые другими соплеменниками охотничьи территории. Такой порядок существовал почти у всех народов Севера: коми-пермяков, хантов, мансей, марийцев, вепсов и т.д. Похожий порядок существовал и у тюркских и финно-угорских народов Поволжья1, воспринимаемый и русскими поселенцами в этой местности. К примеру, в Гавриловской волости Сольвычегодского уезда Вологодской губернии лесные угодья для охоты были поделены между деревнями. Охотой на дичь и пушного зверя занималось все население. Порядок охоты был таков: с 1 сентября уходили на охоту в лес, завозя каждый в свою избушку хлеб или муку. Охота для всех начиналась с 9 сентября, чтобы не ущемлять права своих сородичей (чтобы никто никого не облавливал). Каждый охотник имел три круга (тропинки), в которых расставлял силышки и другие орудия (приспособления) для ловли дичи и животных. Причем охотился строго на своем отведенном участке, не нарушая прав других охотников2.
Правила охоты были частью более широких правила промысла, что можно проследить на примере Якутии второй половины XIX в. Это можно сказать и о северных народах Европейской территории России: «Неприкосновенность чужой промысловой территории, находящейся под защитой норм обычного права, строго соблюдалась всеми охотниками коми. Освоение территории, смежной с занятой угодьями, допускалось только с разрешения соседей. Нарушение права собственности на охотничью территорию влекло за собой разгром вновь устроенных путиков», поджог сооружённой в пределах чужого угодья избушки и т.п. Подобные меры борьбы с нарушением права личной собственности пользовались полным одобрением местного населения»2. Охотника, осуществлявшего промысел на чужой территории, наказывали3.
Однако, если в какой-либо местности существовали поселения русских, то порядок был иным. Промысел вели в первую очередь, пришлые купцы: «Никто другой не имел права вести в них промысел. Эти угодья во многих случаях подразделялись на семейные наделы, где действовало то же правило. Нарушивший его считался вором и в первый раз отдавал где половину, где всю добычу владельцу участка. При повторном нарушении виновного вдобавок секли розгами»1.
Право на охоту могло принадлежать как артели, так и лично промысловику2. Такое право существовало у русских охотников в Сибири3. В этой среде действовало обычное правило «лыжни». Так, при охоте в лесу не разрешалось пересекать след от чужих лыж, что было равносильно вторжению на чужую территорию. По обычному праву карел, которые наибольшую часть дичи добывали на «путиках», эта охотничья территория считалась наследственной собственностью, а установка силков на чужом «путике» также приравнивалась к посягательству на чужую собственность1.
Вместе с тем у каждого народа Севера и Сибири были выработаны свои права охотников на добычу. Имелся тщательно разработанный институт охотничьего права. Так, у сибирских народов действовал обычай, согласно которому раненый зверь доставался тому, кто его ранил, а легко раненный – тому, кто его добивал. Этот обычай действовал и у морских зверобоев: морж доставался тому, кто его тяжело ранил, если морж ускользал – тому, кто его добивал, если стреляли несколько человек, то зверь доставался тому, кто нанёс смертельный удар.
Ограничение на добычу ресурсов стимулировало совершенствование охотничьих орудий и рост их числа. Так, число самоловных орудий у народов Якутии достигало сотен тысяч. Так, по сведениям начала 1820-х гг., у русских жителей низовий Колымы было более 7500 песцовых пастей. По данным середины ХIХ в., жители Жиганского улуса имели 9520 пастей. Переписью 1917 г. у охотников трех южных округов Якутской области было зарегистрировано 184 956 ловушек. В северных округах Якутии по переписи 1926 г. было 235 130 ловушек, из которых 212 942 принадлежало якутам1.
Охотничье право народов Севера знает не только регулятивные но и охранительные нормы. Так, во всех обществах этих народов издавна существовал запрет на добычу дичи из чужих ловушек. Нарушитель подвергался строгому суду и ответственности1.По данным Н.Д. Конакова, в Северной Печоре и Соль-Вычегодском крае существовала такая суровая мера наказания, как «распятие» виновника: ему привязывали руки к палке и отправляли домой через тайгу, наполненную хищниками2. Виновных в многократных кражах чужого имущества заживо сжигали3.
У народов Севера существовал обычай делиться с племенем первой добычей: «Ещё недавно существовал обычай наделения частью добычи при возвращении с охоты престарелых соседей, а также каждого, кто оказывал хоть какую-то помощь промысловику, встретив его при выходе на берег: помог при выгрузке лодки или донёс до дому часть добычи, снасть или другую вещь». Такой же обычай существовал в с. Палевицы, когда после запора курьи при дележе добычи (рыбы) давали равный пай вместе с участниками лова любому человеку, хотя бы случайно оказавшемуся на месте лова. По эвенкийскому обычаю убитый охотником зверь передавался в распоряжение жителей стойбища4.
Изучение истории древних народов и народов, сохранивших архаический быт в наши дни, способствует реконструкции картины природопользования, которая существовала в цивилизациях древности.
1. Дьяконов И.М. Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства. Вестник древней истории. 1952. № 3.
2. Платон. Законы. Полный.соч. Op. в 15 томах. Л. 1928. Т.14.
3. Правда России. Т. 2. Комментарии. ММ: А. 1947.
4. Законодательство России X-XX вв. Т. 1, 5.
5. Полное собрание законов Российской империи (далее по тексту: (ПСЗ-1) 24. Т. номер 23358 ..
6. История Министерства образования. 1851. Май. Низина 7.
7. Ефименко А.Я. Правовые обычаи падений, карелы и самоедов Архангельской области // Записки Общества для отдела. Этнография. Т. 8. Сборник народных таможенного права. СПб. 1878.
8. Бикбулатов Н.В. право младшего сына на наследование: Происхождение и историческое место в системе социальных институтов // Этнография Башкирии. Уфа. 1976.
9. Nifanin Френкель Гавриловскийbyvalschiny. С. Верхняя Тойма, Архангельская область // Под. ред. А.В. Русанова. 2007.
10. Тобольский губернские ведомости. 1860. 10 номер.
11. Михайлов TI рыболовства зырян Усть-Сысольского и Яренск уезда Вологодской губернии. ZHMVD .. 1851. Кн. 4. Часть 33–3.
12. Черкасов А.А. Записки охотника-натуралиста. М. 1962.
13. Налимов В.П. По этнологии Коми. KM. 1924. № 3.
14. Чарльз В. Социальная структура эвенков в семнадцатом веке и в начале двадцатого века. Хозяйство и социальная структура. М., 1982.
15. Терлецкий Ч.П. Мех и охота // Советский Север. 1931. № 7–8.
16. Сидоров А.С. Волшебство, колдовство и коррупция среди народов Коми. Л. 1928.
17. Конаков Н.Д. Коми охотники и рыболовы во второй половине девятнадцатого и начале двадцатого века. М.,1983.
18. Сидоров А.С. Следы тотемических представлений в внешнем виде зырян. NKFAN, F.1, Op.13, 14, L.5.
