Москва, г. Москва и Московская область, Россия
Статья посвящена суггестивному потенциалу исторического источника. Для примера был избран любопытный исторический эпизод, связанный со спором о приоритете в покорении северного полюса между Р. Пири и Ф. Куком. Анализ дневника Ф. Кука «My Attainment of the Pole» позволил выявить ряд свойств данного источника, влияющих на его суггестивное воздействие. Среди них можно назвать бесспорный научный авторитет автора (суггестора), опору на стереотипы, навязывание пресуппозиций, обращение к истории, положительную оценочную номинацию суггеренда, высокую степень насыщенности тропами, опущение указания на субъект действия в пассивных конструкциях.
исторический источник, суггестия, стереотип, пресуппозиция, положительная оценочная номинация.
Чтобы делать правильные выводы историк должен уметь правильно читать источник. А для этого ему нужно иметь представление о том, что может в нем содержаться помимо непосредственно сказанного. Нужно не только видеть написанное между строк, но и осознавать то, как автор реализует свои интенции.
Этому историк может научиться у филолога.
Создатель источника, стремящийся что-либо разъяснить, довести до сведения далеко не всегда пользуется аргументами, апеллирующими к логике и разуму. Практически каждый текст имеет тот или иной суггестивный потенциал, который может существенно изменить восприятие подаваемой информации.
Суггестия традиционно определяется «как воздействие на человека (прежде всего, словесное), воспринимаемое им без критической оценки – латентное (скрытное) вербальное воздействие» [2, с. 26].
В современной трактовке суггестию соотносят с уровнем бессознательного, в котором, помимо прочего, содержится широкий спектр установок.
Установка, по Узнадзе, основателю Тбилисской психологической школы, – это «неосознаваемая готовность субъекта к определенной форме реагирования, … его целостное состояние» [1, с. 221]. Принято выделять три главные задачи суггестии: закрепление, формирование и изменение установки.
В качестве материала для анализа выберем одну историю столетней давности.
В 1909 г. американский полярный путешественник Роберт Пири вернулся из очередной арктической экспедиции. К тому времени он имел уже двадцатилетний опыт полярных путешествий, закономерным итогом которого являлось его страстное желание покорить северный полюс. Надо сказать, что в начале XX в. имена полярных исследователей (таких как Руаль Амундсен или Роберт Пири) были хорошо известны и весьма популярны, за успехами их экспедиций внимательно следила широкая публика, им посвящались передовицы разнообразных изданий. И вот, вернувшись в 1909 г. из экспедиции, в которой, по заявлению Пири, им был покорен северный полюс, он узнает, что его бывший походный соратник, а ныне соперник Фредерик Кук покорил полюс годом ранее. С этого момента начинается яростный спор о приоритете, имевший широкую огласку и резонанс, причем со стороны Пири этот спор иногда напоминал травлю соперника. Активно боровшийся вначале Ф. Кук вдруг отошел от всякой общественной деятельности, а через год выпустил отдельным изданием дневники своей последней полярной экспедиции, отразив в книге также свое видение полемики с Р. Пири [3].
К моменту выхода его книги в свет вопрос о приоритете для широкой публики (черпавшей информацию в основном из СМИ) был решен в пользу Р. Пири. Поэтому перед нашим автором стояла очень сложная задача: изменить сформировавшуюся установку. Забегая вперед, можно сказать, что частично эта задача была решена. Если в массовом сознании первым покорителем северного полюса оставался Пири, то для более узкоспециализированной аудитории вопрос остался открытым. Наверное, можно сказать, что установка была не изменена, но расшатана. И это в конечном итоге привело к пересмотру вопроса с привлечением новых научных достижений и к восстановлению исторической справедливости.
Какие же средства сыграли роль в этом расшатывании?
Начнем с того факта, что автор, т.е. суггестор, обладает определенным научным авторитетом. Наличие ученой степени в области геологии заставляет читателя на подсознательном уровне больше доверять ее обладателю, нежели его сопернику, который был скорее спортсменом, когда они оба описывают различные геологические, климатические и подобные процессы, происходящие в полярных районах. Аббревиатура Dr (Doctor), значащаяся на титульном листе книги, магическим образом снижает порог критического восприятия информации, исходящей от того, чьему имени эти буквы предшествуют.
Разъясняя в начале книги свои цели и чаяния, а именно, не только рассказать о совершенной экспедиции, но и ответить на обвинения в фальсификации своих достижений, Фредерик Кук сообщает о том, как он предстал перед американской общественностью, американским народом и подчеркивает, что убежден в его честности и справедливости, в его способности почувствовать и, буквально, физически ощутить и оценить искренние усилия исследователя. «I faced my people, I found them fair and kindly. … I am confident of the honesty and justice of my people; of their ability spiritually to sense, psychically to appreciate the earmarks of a clean, true effort…» [3, с. 22]. Тем самым производится положительная оценочная номинация суггеренда, что, естественно, положительно сказывается на восприятии и степени доверия к излагаемому далее. Автор использует здесь эгоцентризм человеческой психики – бессознательную жажду похвалы, которая завораживает читателя, снижает уровень критического восприятия. «Конечно, я честный и справедливый» – думает читатель и «честно» принимает последующие слова автора за чистую монету. Следует отметить и наличие аллитерации (I faced – I found them – fair), которая усиливает степень воздействия всего высказывания.
В другом месте суггестор обращается к широко известным историческим фактам, которые знакомы любому образованному читателю. Он напоминает о судьбе первооткрывателя американского континента Христофора Колумба, который был брошен в тюрьму, а достигнутая им земля по сей день носит имя другого человека. «The discoverer of our own continent, Christopher Columbus, was thrown into prison, and another, Amerigo Vespucci, was given the honor, his name to this day marking the land which was reached only through the intrepidity and single-hearted, single-sustained confidence of a man whose vision his own people doubted» [3, с. 7]. Эта грандиозная историческая аналогия подкупает читателя. Кроме того, она активизирует имеющееся у многих чувство «исторической несправедливости»: отталкиваясь от приведенного известнейшего казуса, каждый может привести еще много примеров того, как лавры достаются отнюдь не первейшему и не достойнейшему.
Возвращаясь, время от времени, к начатой таким образом теме, Ф. Кук постепенно создает образ жертвы нечестной игры. «I shall herein tell the story of an unfair and unworthy plot to ruin the reputation of аn innocent man» [3, с. 21]. Для этих целей широко используются метафоры, которые позволяют автору создать яркий, наглядный, многосторонний образ того бедственного положения, в котором он оказался, трагедию человека, чью честь и гордость изрезали ножами, находящимися в нечистых руках: «the tragedy of … a man whose honor and pride was cut with knives in unclean hands» [3, с. 21]. Суггестивный потенциал тропов в целом и метафор в частности давно отмечен целым рядом ученых.
К суггестивному воздействию посредством метафор добавляется опора на стереотипы. Например, Ф. Кук среди прочего поминает «новости, намеренно сфабрикованные моими врагами, чтобы утолять газетную жажду сенсаций» («news items, deliberately manufactured by my enemies to feed a newspaper hunger for sensation» [3, с. 4]). Достаточно только намекнуть на истинную сущность газетчиков, и укоренившийся в сознании стереотип начинает работать самостоятельно на пользу автору. Сенсация, но никак не истина – вот главная цель новостного издания. Совсем другое дело – человек науки (здесь мы снова возвращаемся к научному авторитету Ф. Кука), который не станет необдуманно бросать слова на ветер. В итоге аргументы из одной-единственной книги и из огромного множества газетных публикаций приобретают принципиально разный вес.
К известным средствам суггестии, обнаруживаемым в изучаемом источнике, относится навязывание пресуппозиций. Так, уже в самом первом предложении книги (предисловия) автор заявляет о том, что его произведение является описанием покорения северного полюса: «This narrative has been prepared as a general outline of my conquest of the North Pole» [3, с. vii]. Тем самым вопрос о факте достижения полюса не ставится. Информация об этом подается как известная, и в дополнение к ней сообщается, что данная книга есть общий очерк об этом достижении. Спорный вопрос представляется решенным в пользу автора, и читателю неявно внушается, что ему представляют не полемику, а описание того, что было на самом деле.
Непосредственным дополнением отмеченной пресуппозиции является многократное повторение утверждения о своем достижении Северного полюса. Читатель постоянно натыкается на такие напоминания, разбросанные по книге (но при этом введенные естественным образом в ткань повествования), и количество постепенно переходит в качество. Эти напоминания, в конце концов, из разряда спорных переходят в само собой разумеющиеся: почему бы не повторять о пребывании на Северном полюсе, если так оно и было.
Отметим также такое грамматическое средство суггестии, как опущение указания на субъект действия в пассивных конструкциях. Например, автор заявляет, что «много было сказано о том, что подробный отчет о проделанной исследователем работе есть неопровержимое доказательство его достижений». «Much has been said about absolute geographic proof of an explorer's work. History demonstrates that the book which gives the final authoritative narrative is the test of an explorer's claims» [3, с. vii]. Читателю не разъясняется, кто, когда и при каких обстоятельствах это говорил. Однако он не хочет казаться невеждой (пусть даже самому себе). Если так говорят, значит, так оно и есть. Не станут же все говорить о том, чего нет (к тому же в представление суггеренда о говорящих снова заползает научный авторитет). Так начинает работать механизм подавления критического восприятия.
Так, привлекая достижения смежных дисциплин, историк может более продуктивно изучать источник.
1. Узнадзе Д.Н. Внутренняя форма языка. Психология установки. СПб.: Питер, 2001. – 417 с.
2. Черепанова И.Ю. Дом колдуньи. Язык творческого Бессознательного. М.: «КСП+», 1999, – 419 с.
3. Cook F.A., Dr. My Attainment of the Pole. New York.: The Polar Publishing Co, 1911. – 602 p.
