Статья посвящена орфографическим публикациям в журнале «Филологические записки» в период 1860-1917 гг. Такие известные ученые, как В.А. Богородицкий, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Р.Ф. Брандт, А.А. Потебня, высказывали здесь свое мнение относительно орфографической ситуации того времени в целом и обсуждали трудные случаи правописания окончаний имен прилагательных, написания частиц НҌ и НИ, орфографии причастных форм в русском и церковнославянском языках. Кроме того, в журнале поднимались вопросы усовершенствования обучения орфографии, а также публиковались заметки, объясняющие правописание некоторых особенно затруднительных слов.
реформа орфографии 1917-1918; орфографические дискуссии рубежа XIX-XX вв.; журнал «Филологические записки»
Журнал «Филологические записки», созданный педагогом, филологом, переводчиком, основоположником Воронежской научно-педагогической школы А.А. Хованским, с самого начала уделял очень серьёзное внимание обсуждению проблем правописания. Такие известные ученые, как В.А. Богородицкий, И.А. Бодуэн де Куртенэ, Р.Ф. Брандт, А.А. Потебня, в своих публикациях не только давали разные оценки орфографической ситуации того времени в целом, но и предлагали пути преодоления трудностей и упрощения существующих правил.
Открыл тему обсуждения современной орфографии в первом же выпуске журнала редактор и издатель А.А. Хованский. В программной статье «Взгляд на правописание вообще» [7] назвал русское правописание камнем преткновения для образованных людей. Анализируя состояние современного письма в последние 20 лет, Хованский отметил его недостаточную изученность и неупорядоченность, которые выражаются, в первую очередь, в области слитного и раздельного написания, пунктуации, орфографии собственных имен, употребления строчных и прописных букв.
Показательно, что учёный настаивал на необходимости выделения орфографии в самостоятельный раздел языкознания. С сожалением отмечая периферийное место правописания в филологии, редактор журнала подверг критике механистичность, бездоказательность русского правописания, которое приводит к отсутствию понимания его важности. Вместе с тем Хованский предостерег и от следования правописания за выговором. В качестве положительного примера Хованский привел реформу правописания в Германии, которая должна служить некоторым ориентиром в выборе пути для русской орфографии: необходимо «общими усилиями приискать средство к установлению твердых правил правописания в важнейших спорных случаях», при этом сохраняя «господствующий обычай там, где нет споров» [7: 41].
Исходя из своего опыта изучения русского правописания в текстах разных писателей и составителей грамматик, учёный отметил сосуществование там различных написаний одних и тех же слов. Этим недостатком отличались не только издания классиков, но и орфографические рекомендации в учебниках Н.И. Греча и А.Х. Востокова, которые в течение долгого времени выступали как наиболее авторитетные. Не помог установить единства, а, напротив, умножил неупорядоченность и Словарь Академии Российской. Автор привел примеры несоответствия рекомендаций названных кодифицирующих сочинений: пять сажень, объимемъ, азiатский, прилѣжный (у Востокова); саженъ, обымемь, азiятский, прилежный (у Греча); заецъ (у Греча) и заяць (в Словаре Акад. Рос.) [7: 53]. Понимая истинную причину явления, Хованский вместе с тем не одобрил «орфографического вольнодумства в среде писателей», некоторые из которых стали следовать неким новым, своим правилам [7: 56]. В заключение Хованский настаивает на необходимости выяснить то начало, на котором можно было бы основать неоспоримое доказательство русского правописания, и только тогда «разноречие само собой уступит место единообразию» [7: 65].
Редактор и издатель «Филологических записок» вернулся к проблемам орфографии через 10 лет в статье «К вопросу о русском правописании» [8]. По мнению автора, ситуация за это время изменилась в худшую сторону: выпускники школ и студенты проявляют необычайное равнодушие к языку, пишут без соблюдения орфографических правил. Причины этого автор нашел в нерациональных приемах преподавания родного языка, недостаточности отводимого на изучение родного языка времени, отсутствии единых норм правописания («чуть не у каждого преподавателя свое правописание»), разладе и произволе правописания в прессе. Все это, по мнению Хованского, должно вызвать «протест в ученом мире», и русское правописание, как и правописание других образованных народов, должно стать предметом «особенной заботливости ученых» [8: 1-5]. Вместе с тем попытки изгнать буквы Ҍ, Ъ и Ь он рассматривает как «пустые затеи», потому что в деле правописания каждая буква находится на своем месте [8: 5].
«Филологические записки» одними из первых откликнулись на появление в свет исследования Я.К. Грота «Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне» (1873). В целом, одобрив новаторские идеи академика, рецензент изложил свои орфографические позиции в противовес некоторым решениям автора. Во-первых, изгнание букв из русского алфавита «никогда не может состояться»: если этого не произошло в результате почти двухсотлетней борьбы, то и всякая подобная попытка в будущем «будет напрасной тратой времени, напрасным посягательством на неприкосновенность азбуки». Во-вторых, вопреки мнению Грота, в русском правописании «разноречия в начертаниях одних и тех же слов останутся надолго», поскольку пишущие по большей части придерживаются диаметрально противоположных взглядов и убеждений [9: 40-41]. Отзывы об орфографических работах академика Грота и о практических руководствах, составленных в соответствии с ними, публиковались и в последующих выпусках журнала в статьях Н. Андросова, Д.В. Аннинского, А.С. Рождествина, И.С. Соломоновского, Н.И. Иванова и др.
Однако в «Филологических записках» обсуждались не только сочинения Грота. Так, в коротких публикациях И. Николича под общим названием «Выдержки из словаря Даля» (1874-1876 гг.) прозвучала критика в адрес словаря и принятого в нем правописания. Автор заметок осудил то, что В.И. Даль вступил в противоречие с существующим правописанием и усугубил и без того сильный орфографический разнобой. По мнению Николича, «страсть к слитному написанию в одно слово таких выражений, которые… состоят из двух или трех самостоятельных частей, завела составителя Толкового словаря чересчур далеко и наполнила его труд довольно значительным, не нужным вовсе материалом» [5: 8]. Особенно это касается написания НЕ с другими частями речи, «расшатывающего основные грамматические правила и филологические соображения» [5: 10]. Кроме того, в стремлении писать одну согласную вместо двойной автор критических заметок видел следование скорее «прихотливому отрицанию бесполезности употреблять двойные согласные буквы, чем научным выводам и историческому укладу нашей письменной речи» [5: 10]. Николич решительно заявил, что при всей авторитетности словарь не может служить орфографическим образцом, а для разрешения вопроса о правописании вообще и относительно раздельного и слитного письма составных выражений «ссылка на Толковый словарь Даля не может считаться наилучшею и благонадежною опорою» [5: 10-11]. В связи с оценкой словаря критик дал и общую оценку орфографической ситуации: «К сожалению, у нас сделалось чересчур ходячим убеждение, будто в русском языке недостаточно утвердились грамматические правила, а потому трудно руководствоваться в деле орфографии положительными указаниями нашей этимологии и синтаксиса. Едва ли это так. Скорее следует допустить, что безотчетность, а иногда и просто прихоть, не желающая справляться с корнесловием... раздвинули пределы... отступлениям от того правописания, которому следовали Карамзин, Жуковский и Пушкин» [6: 1].
«Филологические записки» давали возможность высказаться и преподавателям-словесникам, решающим конкретные проблемы русской орфографии. Так, в заметке П.С. Козловского «Из записной книжки учителя» рассмотрена одна из таких трудностей ― правила правописания приставок на -З. Отметив крайнюю непоследовательность сложившегося правила («этимологические» написания для приставок без- и чрез- и «фонетическое» для приставок воз-, из-, раз-), автор отдал предпочтение «фонетической» орфографии. Однако редакция журнала представила свои возражения в комментарии статье: «…нам кажется, что вопрос о фонетическом письме может решиться только тогда, когда доказано будет, что в правописании рациональнее ― этимологическое начало или фонетическое?» [4: 3].
Дискуссия по вопросам правописания второй половины XIX столетия привлекла внимание видного ученого-слависта Р.Ф. Брандта. Свою орфографическую программу ученый изложил в трех публикациях журнала «Филологические записки». Лекция «О лженаучности нашего правописания» была напечатана в 1901 г. [1], статьи «Загробный голос о русском языке и письме» и «Мнения о русском правописании И.В. Ягича, Ф.Е. Корша, А.С. Будиловича и А.И. Томсона» вышли в 1904 г.
Наблюдения над проблемами русской орфографии были обобщены Брандтом в докладе по отделению российской словесности «О лженаучности нашего правописания», сделанном им в Педагогическом обществе при Московском университете (1899). Брандт выразил мнение многих учёных и педагогов о том, что принятая в то время гротовская орфография научно не обоснована, лишена последовательности и изобилует традиционными написаниями. Называя «историческое» правописание Грота проявлением «полузнания», Брандт предложил для орфографии два основания – «звуковое» (фонетическое) и «производственное» (этимологическое). По мнению учёного, «исторические» (традиционные) написания основываются либо на фонетическом, либо на этимологическом принципе, поэтому их особое выделение нецелесообразно. Профессор привел следующие аргументы: «Мы по преданию, потому что в старину так писали, пишем в слове источник предлог из с буквою с, но такое историческое начертание соответствует вместе с тем старинному и теперешнему произношению, и есть, значит, звуковое. Мы исторически пишем в слове дорожка букву ж, но это историческое написание следует признать и производственным, т.к. оно указывает на то, что произносимый здесь звук ш развился из более раннего звука ж» [1: 2]. А случаи, где написание противоречит и произношению, и происхождению слова, являются, по мнению Брандта, лишь недоразумением, «мудрствованием какого-нибудь малосведущего грамматиста, переходившим из поколение в поколение» [1: 3]. Учёный привел примеры таких случаев: «Таково написание превосходных степеней – «высший» и «низший» через с и з, тогда как этимология (в первом слове и выговор) требуют написания шш и жш, притом ш и ж до сих пор явственно выступают в сравнительных степенях «выше» и «ниже» [1: 3]. Подобные правила, как считал Брандт, показывают, насколько орфография зависит от грамотности и воли переписчика, выступающего в роли кодификатора правописания. Вывод профессора однозначен: особого исторического правописания не существует, а есть лишь звуковое и производственное.
Концепцию орфографического нормирования Брандт изложил в «Прибавлении» к докладу. В первую очередь, здесь содержится мысль о демократизации письма, о его прикладном характере, о необходимости его сближения с выговором. Ученый выделил три причины расхождения орфографии с выговором, критикуя стремление отразить на письме историческое развитие слов и устарелых начертаний: «Разногласие письма с выговором обусловлено: а) несовершенством пришлых, недостаточно приспособленных к данным языкам азбук; б) сохранением, по косности, начертаний, соответствующих произношению прежних времен, но противоречащих современному, и в) мудрствованием грамматистов» [1: 57-58]. По мнению профессора, существующее правописание не отражает в точности ни современную, ни историческую грамматику. Отрицая возможность передачи на письме диалектных черт и влияния на него иностранных языков, он предложил ориентироваться на русский литературный язык и допускал этимологические написания, только если они связаны с живым литературным языком. Учёный выступал за сокращение алфавита и отмену произвольных правил, что должно было привести к упрощению правописания, а значит, к высвобождению времени учащихся для других занятий по языку и словесности и облегчению жизни будущих поколений. По словам Брандта, при упорядочении письма нельзя руководствоваться «чутьем» и не обязательно стремиться к полному единству орфографии, но разнообразие не должно затруднять понимание смысла [1: 57-58].
Очевидно, что из всех авторов журнала именно Р.Ф. Брандт был тем, кто реально мог повлиять на ситуацию и активно участвовал в подготовке реформы [2: 3]. В 1900 г. учёный возглавил вновь созданную орфографическую комиссию ― Педагогическое общество, состоящее при Московском университете по вопросу об упрощении русской орфографии. Свои воззрения ученый отстаивал и на Первом заседании комиссии по вопросу о русском правописании (под председательством К.К. Романова) 12 апреля 1904 г. После принятия комиссией решения о необходимости упрощения орфографии Брандт начал работу над его проектом в составе Подкомиссии под председательством академика Ф.Ф. Фортунатова.
Таким образом, журнал «Филологические записки», ставший по инициативе его создателя и редактора А.А. Хованского площадкой для орфографических дискуссий с самого первого номера 1860 г., сыграл огромную роль в выявлении проблем русского правописания второй половины XIX в. и выработке принципов их решения в рамках подготовки реформы орфографии 1917-1918 гг. Обсуждение как конкретных правил правописания, так и принципиальных его основ, состоявшееся на страницах журнала, нашло своё место в сложном процессе становления новой орфографии. Особое место среди публикаций «Филологических записок», на наш взгляд, заняла программная статья видного слависта Р.Ф. Брандта, активного участника орфографических комиссий, готовивших реформу.
1. Брандт Р.Ф. О лженаучности нашего правописания (публичная лекция) 1901 // Филологические заиски, 1901. – Вып. 1-2. – С. 1-58.
2. Каверина В.В. Роль интеллигенции в подготовке реформы русской орфографии 1917-1918 гг. // Междисциплинарные исследования о европейской интеллигенции на рубеже ХIХ–ХХ вв. – Университет Пулы им. Юрая Добрилы, Хорватия, Пула, 2019. – С. 75-88.
3. Каверина В.В. Роман Федорович Брандт и реформа русской орфографии // Славянские языки и литературы в синхронии и диахронии: Материалы Международной научной конференции: Москва, МГУ имени М.В. Ломоносова, Филологический факультет, 26-28 ноября 2013 г. / Ред. кол. М.Л. Ремнёва и др. – МАКС Пресс, Москва, 2013. – С. 146-149.
4. Козловский П.С. Из записной книжки учителя. Один из пробелов в учебниках русской грамматики (по правописанию) // Фил. записки, 1875. – Вып. 2. – С. 1-4.
5. Николич И. Выдержки из словаря В.И. Даля // Филологические записки, 1874. – Вып. 6. – С. 24-28.
6. Николич И. Выдержки из словаря В.И. Даля // Филологические записки, 1875. – Вып. 3. – С. 8-11.
7. Хованский А.А. Взгляд на правописание вообще. Движение правописания. Необходимость и важность его. Отчего оно затруднительно? Разница между разговорным языком и письменным. Разноречия и нововведения в правописании // Филологические записки, 1860. – Вып. 1. – С. 38-66.
8. Хованский А.А. К вопросу о русском правописании // Филологические записки, 1872. – Вып. 5. – С. 1-12.
9. Хованский А.А. [Рец.]. Спорные вопросы русского правописания от Петра Великого доныне. Филол. разыскания Я.К. Грота. СПб., 1873 // Филолологические записки, 1873. – Вып. 2. – С. 1-41.
