employee
employee from 01.01.2017 until now
Staraya Ruza, Moscow, Russian Federation
Falsehood is recognized as an integral part of human communications, a unique phenomenon of social reality and socio-cultural traditions. The Criminal Code of the Russian Federation does not specify the concept of the sign “other illegal actions” as a way of committing coercion to testify, and this concept is not disclosed in criminal proceedings either. An overly broad interpretation of this feature found in scientific literature makes it difficult to correctly apply the norms of the Criminal Law. In this regard, the article examines the psychological signs of deception and the possibility of recognizing it as one of the methods of coercion to testify. Based on the psychological and legal analysis of the materials of the judicial and investigative practice, it was concluded that deception cannot be related to other illegal acts of forcing to give evidence, since this method of pressure from the interrogator always allows the interrogated to think over the proposals put forward and make a conscious choice, that is, when deceiving, there is no effect on the freedom of expression of the will of the defendant. In the event that information is received that the interrogators are receiving confessions using deception, the issue of bringing these persons to disciplinary responsibility should be resolved.
manipulation of information, lies, falsehood, coercion to testify, illegal actions.
Актуальность. Проблема лжи (обмана) всегда занимала важное место в социальной жизни и сознании людей, получая теоретическое осмысление в философско-этических и религиозных учениях, в таких науках, как этика, логика, психология. Тем не менее, до сих пор она еще недостаточно изучена. В философских исследованиях прослеживается тенденция рассмотрения особенностей проявления лжи как неотъемлемой составляющей человеческих коммуникаций. Ложь является уникальным феноменом социальной действительности и социокультурных традиций. Современный социолог Н. Смелзер справедливо отмечает, что в обществе по его функциональному срезу относительно таких институтов, как государство, экономическая система, политические связи, семья, средства массовой информации и т.д., феномен лжи проявляется в результате их коммуникативности [9, С. 589.].
Понятие правосудия заключает в себе две важных категории – ПРАВО и СУДИТЬ. То есть, когда мы делегируем государственной власти исключительное полномочие по осуждению лица, совершившего преступления, то полагаем, что это осуждение было основано на праве, которое требует, чтобы доказательства, имеющие юридическую силу и положенные в основу обвинения, были получены в строгом соблюдении с Федеральным законом (ч. 2 ст. 50 Конституции Российской Федерации) и должны соответствовать уголовно-процессуальному законодательству (ст. 75 Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации) [Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 31.10.1995 № 8 «О некоторых вопросах применения судами Конституции Российской Федерации при осуществлении правосудия» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1996. № 1.]. Согласно пп. «g» п. 2 ст. 14 Международного пакта о гражданских и политических правах «каждый имеет право при рассмотрении любого предъявляемого ему уголовного обвинения не быть принуждаемым к даче показаний против самого себя или к признанию себя виновным» [Международный пакт о гражданских и политических правах (Принят 16.12.1966 Резолюцией 2200 (XXI) на 1496-ом пленарном заседании Генеральной Ассамблеи ООН) // Бюллетень Верховного Суда РФ. 1994. № 12.]. Изложенные гарантии должны пониматься как отсутствие любого прямого или косвенного физического, или ненадлежащего психологического давления со стороны следственных органов на обвиняемого в целях получения признания вины [Обзор судебной практики Верховного Суда Российской Федерации № 9 (извлечение)].
Проблема. Запрет на принуждении к даче показаний установлен в ст. 302 Уголовного кодекса Российской Федерации (далее – УК РФ). Однако, правоприменительная практика свидетельствует, что по заявлениям о фактах принуждения к даче показаний зачастую выносятся постановления об отказе в возбуждении уголовного дела. Есть все основания предполагать, что подобные деяния, будучи широко распространёнными и обладающие высокой общественной опасностью, обладают чрезвычайно высокими показателями латентности. Во многом, такая ситуация обусловлена не только недостатками в работе правоохранительных органов, но и недостатками ст. 302 УК РФ об уголовной ответственности за принуждение к даче показаний, а также смежных с нею уголовно-правовых норм.
В соответствии со ст. 302 УК РФ, объективная сторона рассматриваемого деяния состоит в принуждении подозреваемого, обвиняемого, потерпевшего, свидетеля к даче показаний, а эксперта и специалиста в принуждении к даче заключения или показания. Способы совершения преступления перечислены в диспозиции статьи – угроза, шантаж или иные незаконные действия. Применение насилия, издевательства и пытки указаны законодателем в качестве квалифицирующего признака [Уголовный кодекс Российской Федерации от 13.06.1996 № 63-ФЗ // Российская газета, № 113, 18.06.1996, № 114, 19.06.1996, № 118, 25.06.1996.].
Понятие признака «иные незаконные действия» как способа совершения принуждения к даче показаний в УК РФ не указано, не раскрывается это понятие и в уголовно-процессуальном законодательстве. Чрезмерно широкое толкование данного признака, встречающегося в научной литературе, затрудняет правильное применение нормы Уголовного закона. Л.В. Лобанова обращает внимание на то, что понятие «иные незаконные действия» не имеет конкретного определения ни в уголовном, ни в уголовно-процессуальном законодательстве и является собирательным, что, в свою очередь, не позволяет правоприменителю получить четкое представление о признаках объективной стороны состава принуждения к даче показаний. Она предлагает перечислить в законе те незаконные методы, которые способны значительно повлиять на выбор допрашиваемым (лицом, дающим заключение) варианта поведения [6, С. 19]. Так, например, федеральные стандарты американской системы уголовного судопроизводства прямо запрещают принуждать лицо к даче показаний путем «ложной симпатии» и иными обманными действиями [Постановление ЕСПЧ от 29.06.2007 «Дело «О'Халлоран (O'Halloran) и Фрэнсис (Francis) против Соединенного Королевства» (жалобы N 15809/02 и 25624/02) [рус., англ.] // СПС КонсультантПлюс].
В связи с этим, одной из проблем в данном аспекте является признание обмана, как одного из способов принуждения к даче показаний.
Психологические особенности обмана и принуждение к даче показаний. В психологии для обозначения сокрытия человеком информации используется ряд понятий: «обман», «ложь», «умолчание», «дезинформация» и т.д. Современные отечественные и зарубежные психологи определяют ложь как один из способов сокрытия информации, как сознательное искажение знаемой истины, совершаемое с определенной целью и намерениями (Знаков В.В., 1998, 1999; Лопышова А.К., 2005; Экман П., 1999; Vrij А., 2008). Из этого определения, в частности, следует, что не всякую недостоверную информацию можно называть ложью. Если человек не осознает, что передаваемая им информация является недостоверной, то в этом случае его сообщение нельзя рассматривать как ложь, с психологической точки зрения такое поведение соответствует добровольному заблуждению. Считается, что лжецом является только тот человек, который четко осознает и понимает, с какой целью и когда он говорит правду, а когда - лжет.
С точки зрения В.В. Знакова, обман основан на желании создать у собеседника ложное представление о предмете обсуждения без искажения реальных фактов. Обычно основывается на эффекте обманутого ожидания [4].
По теории манипулирования информацией МакКорнака [12] ложь выступает как манипулирование информацией, при этом обман связан с манипулированием количеством информации.
Пол Экман, в своих исследованиях ложь и обман называет одним словом to lie («лгать»). Единственный момент, на котором он акцентирует, заключается в том, что в процессе лжи всегда задействованы как минимум два человека. П. Экман квалифицирует ложь/обман как действие, которым один человек вводит в заблуждение другого, делая это умышленно, без предварительного уведомления о своих целях и без отчетливо выраженной со стороны жертвы просьбы не раскрывать правды [11].
Многие авторы полагают, что обман является одним из признаков незаконных действий принуждения к даче показаний [10]. Как утверждает Бунева И.Ю., «к иным незаконным действиям следует отнести любые безнравственные или противоправные действия допрашивающего в отношении допрашиваемого с целью получить от него желаемые показания – провокационные методы допроса, связанные с созданием искусственных стимулов для дачи показаний (например, обещание предоставления различных благ, лишних свиданий, передач, обещание закрыть глаза на какое-либо преступление, совершенное лицом или его близкими), использование фальсифицированных доказательств и документов, иной обман» [2, С. 10.]. Аналогичного мнения придерживается и Дусаев Р.Н., указывая на то, что «конкретизируя понятие обмана как потенциально незаконного способа принуждения к даче показаний, можно заключить, что он выражается в создании особой обстановки допроса, воздействующей на допрашиваемого в силу его индивидуальных качеств, таких, например, как суеверность, а также в применении любых провокационных методов допроса, связанных с созданием искусственных стимулов для дачи показаний, в предъявлении фальсифицированных доказательств, в ложных обещаниях улучшить каким-либо образом участь принуждаемого, в использовании обманных способов изобличения в ложности показаний и т.п.»[10].
По мнению авторов, обман относится к незаконному принуждению и считается безнравственным действием. Тогда возникает вопрос – может ли привлекаться к уголовной ответственности допрашивающий за аморальные действия в виде невыполненных обещаний? К примеру, по мнению Верховного Суда РФ «не могут рассматриваться как понуждение к действиям сексуального характера или как иные преступления против половой неприкосновенности и половой свободы личности действия лица, добившегося согласия потерпевшей на вступление в половое сношение или совершение действий сексуального характера путем обмана или злоупотребления доверием (например, заведомо ложного обещания вступить в брак и т.п.)» [Постановление Пленума Верховного Суда РФ от 04.12.2014 № 16 «О судебной практике по делам о преступлениях против половой неприкосновенности и половой свободы личности» // Бюллетень Верховного Суда РФ. 2015. № 2]. Хотя очевидно, что подобное поведение лица является безнравственным и аморальным.
Другие авторы считают, что обман является самостоятельным способом совершения принуждения к даче показаний. Некоторые авторы к иным незаконным действиям относят обман и (или) подкуп [1, С. 56; 8, С. 42], другие же не включают обман в перечень иных незаконных действий как способа совершения рассматриваемого преступления [5, С. 955]. Полагаем, что обман неправомерно относить к уголовно-наказуемому принуждению, которое субъективно воспринимается как навязывание чужой воли, не соответствующее желаниям и интересам принуждаемого. Согласимся с А.В. Галаховой, которая утверждает, что обман не всегда представляет собой намерение причинить вред интересам лица, а лишь ставит последнего перед выбором, при этом допрашиваемый, осмысливая альтернативность предложения, принимает решение в условиях свободы волеизъявления [7].
То, что обман и принуждение являются различными понятиями, усматривается в тексте апелляционного определения Забайкальского краевого суда от 24.10.2013 по делу № 22-10-4602-2013 в котором указано: «учитывая соответствие признательных показаний с фактическим обстоятельствам дела, соблюдение следователем права осужденного на защиту со стороны профессионального адвоката при даче показаний, оснований признать их недостоверными, полученными путем обмана или принуждения, не имеется» [Апелляционное определение Забайкальского краевого суда от 24.10.2013 по делу № 22-10-4602-2013 // СПС КонсультантПлюс.]. Если буквально толковать данное утверждение, то мы можем сделать вывод, что суд разделяет понятие «обман» и «принуждение», не считает их тождественными и разными по содержанию.
Проведенный нами анализ материалов судебно-следственной практики показал, что лиц, привлеченных по ст. 302 УК РФ с указанием на такой способ совершения как обман, не выявлено.
Вместе с тем, на обман, как способ принуждения к даче показаний, обычно указывают сами подсудимые, что отражается в материалах апелляционных определений: «их принуждали к даче показаний под воздействием обмана и психотравмирующих ситуаций» [Апелляционное определение Московского городского суда от 01.03.2017 по делу № 10-2434/2017 // СПС КонсультантПлюс.]. Так, например, «касаясь доводов М.Ч. и его адвоката о том, что признательные показания М.Ч. дал, так как сотрудники полиции обманом принудили дать признательные показания, обещая М.Ч. избрать меру пресечения в виде домашнего ареста, и потерпевшему ФИО66 он деньги отдал в размере 210 тыс руб, то суд приходит к следующему. Доводы М. и его адвоката ничем не подтверждены. Факт принуждения М. к даче признательных показаний путем обмана, не установлен и никем не подтвержден. М. не указал, кто именно из сотрудников полиции и при каких обстоятельствах принуждал М. Кроме того, признательные показания М. соответствовали материалам дела и подтверждены показаниями свидетелей и потерпевших. Довод о том, что М. отдал деньги потерпевшим, в том числе ФИО66 и ФИО7, опровергается потерпевшими и признательными показаниями самого М. В судебном заседании виновность М. в хищении имущества ФИО66 установлена показаниями свидетелей письменными доказательствами, приведенными выше (указанные доводы суда повторно не приводятся по другим фактам совершенных преступлений) [Приговор Советского районного суда города Владикавказа от 08.11.2019 № 1-204/2019 // СПС КонсультантПлюс.]. Аналогичные доводы содержатся и в следующем примере: «доводы осужденного о том, что он был принужден следствием к даче показаний и подписал их в результате обмана тщательно проверялись судом первой инстанции и обоснованно отвергнуты с приведением в приговоре убедительных мотивов, связанных с тем, что протоколы следственных действий, проведенных с Швецом В.М., подписаны им и его защитником без замечаний, права подозреваемого и обвиняемого Швецу В.М. были разъяснены, в том числе и право отказаться от дачи показаний, на следствии он не жаловался на применение к нему недозволенных методов давления, видеозапись проверки показаний на месте свидетельствует о том, что показания он давал добровольно, без какого-либо принуждения, проведенная по поручению суда проверка в порядке ст. 144 - 145 УПК РФ опровергла его доводы о принуждении к даче показаний» [Апелляционное определение Верховного суда российской федерации от 3 февраля 2015 г. № 66-апу14-78 // СПС КонсультантПлюс]. Однако, как мы видим, все обвинения в том, что показания изымались под воздействием обмана, не находят подтверждения.
Является ли обманом действие, состоящее в разъяснении следователем подсудимому положений действующего законодательства и меняющие его правовую позицию? Конечно нет, так как это не противоречит смыслу ст. 302 УК РФ и не направлено на подавление воли допрашиваемого. Подтверждением тому служит следующий пример «кроме этого, суд находит не состоятельными ссылки подсудимого на то, что признательные пояснения и показания он дал, будучи обманутым сотрудниками полиции, обещавшими не избирать в отношении него меру пресечения в виде заключения под стражу. Эти доводы защиты противоречат фактическим обстоятельствам дела: на стадии досудебного производства по делу по соответствующему ходатайству органа предварительного следствия судом К.Д. была избрана именно указанная мера пресечения» [Приговор Балтийского городского суда Калининградской области от 15.07.2016 по делу № 1-38/2016 // СПС КонсультантПлюс.].
Как отмечают Горелик А.С. и Лобанова Л.В., «при принуждении речь идет о таком воздействии на допрашиваемого, которое лишает либо существенно ограничивает его волеизъявление, в результате чего он не может контролировать свои поступки» [3, C.374]. То есть обман не используется для подавления воли подсудимого, а предлагает последнему возможность изменения выбранной им позиции. Согласимся с мнениями ученых, которые полагают, что обман «следует признать недопустимым с точки зрения профессиональной этики, за что возможно привлечение к дисциплинарной ответственности» [3, C.380]. Нарушение профессиональной этики допрашивающим лицом, неэтичные и иные безнравственные действия, криминалистические приемы, психологические приемы и ловушки – не содержат признаков уголовно-наказуемого принуждения. При этом необходимо учитывать, что у каждого следователя различный опыт профессиональной деятельности, интеллектуальные, психологические и эмоциональные особенности личности и характера, гендерные особенности, т.е. конкретный следователь отражает своей профессиональной деятельностью конкретную ситуацию расследования по конкретному преступлению. Обман – этическая категория, безусловно аморальная и безнравственная, но обман не может являться основанием для привлечения допрашивающего к уголовной ответственности по ст. 302 УК РФ.
Выводы. На основании вышеизложенного, мы полагаем, что обман не может относиться к иным незаконным действиям по принуждению к даче показаний, так как этот способ давления со стороны допрашивающего лица всегда дает возможность допрашиваемому обдумать выдвинутые предложения и сделать сознательный выбор, то есть при обмане нет воздействия на свободу волеизъявления подсудимого. В случае получения информации о том, что допрашивающие лица получают признательные показания с использованием обмана, должен решаться вопрос о привлечении указанных лиц к дисциплинарной ответственности. Тем самым, обман, сам по себе, не может быть отнесён к иным незаконным действиям, относящимся к объективной стороне ст. 302 УК РФ. Обман (например, в части создания у допрашиваемого представления об информированности следователя об обстоятельствах уголовного дела) является допустимым тактическим приёмом, не противоречит положениям законодательства и не нарушает гарантированные законом права и свободы человека и гражданина.
1. Babaeva E.U. Rassledovanie prestupleniy protiv pravosudiya, sovershaemyh rabotnikami pravoohranitel'nyh organov [Investigation of crimes against justice committed by law enforcement officials]. M., 1991. (in Russia)
2. Buneva I.Yu. Ugolovnaya otvetstvennost' za prinuzhdenie k dache pokazaniy: Avtoref. dis. ... kand. yurid. nauk [Criminal liability for coercion to testify: Author. dis. ... Cand. jurid. sciences]. Omsk, 2000. (in Russia)
3. Gorelik A.S., Lobanova L.V. Prestupleniya protiv pravosudiya [Crimes against justice]. SPb. 2005. (in Russia)
4. Znakov V.V. Klassifikaciya psihologicheskih priznakov istinnyh i neistinnyh soobscheniy v kommunikativnyh situaciyah Classification of psychological signs of true and untrue messages in communicative situations[] // Psihologicheskiy zhurnal. 1999. № 2. pp. 54-65. (in Russia)
5. Korobeynikov B.V.. Kommentariy k Ugolovnomu kodeksu Rossiyskoy Federacii (nauchno-prakticheskiy, postateynyy). 6-e izd., pererab. i dop. / pod red. professora N.G. Kadnikova [Commentary on the Criminal Code of the Russian Federation (scientific and practical, article by article). 6th ed., Rev. and add. / ed. Professor N.G. Kadnikov]. M. 2019. (in Russia)
6. Lobanova L.V. Prestupleniya protiv pravosudiya: Problemy klassifikacii posyagatel'stv, reglamentacii i differenciacii otvetstvennosti: Avtoref. diss. … d-ra yurid. nauk [Crimes against justice: Problems of classification of offenses, regulation and differentiation of responsibility: Author's abstract. diss. ... Dr. jurid. sciences.]. Kazan', 2000. (in Russia)
7. Prestupleniya protiv pravosudiya / A.N. Aleksandrov, Yu.I. Antonov, A.V. Galahova i dr.; pod red. A.V. Galahovoy [Crimes against justice / A.N. Alexandrov, Yu. I. Antonov, A.V. Galakhova and others; ed. A.V. Galakhova]. M.: NORMA Publ., 2005. (in Russia)
8. Rashkovskaya Sh.S. Prestupleniya protiv pravosudiya [Crimes against justice]. M., 1978. (in Russia)
9. Smelzer N. Sociologiya [Sociology]. — M.: Feniks Publ., 1994. (in Russia)
10. Shestakov A.L. Kvalifikaciya deystviy organov vnutrennih del pri sovershenii prestupleniy protiv pravosudiya [Qualification of the actions of the internal affairs bodies in the commission of crimes against justice] // Rossiyskiy sud'ya. 2010. № 5. pp. 28-31. (in Russia)
11. Ekman P. Psihologiya lzhi Psychology of lies[]. SPb.: Piter Publ., 1999.
12. McCornack, S.A. (1992). Information manipulation theory. Communication Monographs 59, pp. 1-16.
