Россия
Формирование массового общества в первой трети XX в. было неразрывно связано с выстраиванием системы массовых коммуникаций и резким ростом значения коммуникации вообще. Применительно к науке в советской России это ставило ряд задач: наладить диалог с обществом и новую коммуникацию внутри науки. В статье этнографическое совещание 1929 г. исследуется как коммуникативное и пропагандистское пространство. Здесь были опробованы различные стратегии влияния и убеждения – академическая (нормативистская) модель (П.Ф. Преображенский), прямолинейная пропаганда (Н.М. Маторин), манипуляция (В.Б. Аптекарь). Специфика ситуации в этнографии конца 1920-х гг. была такова, что академическая модель уже себя исчерпала, прямолинейная пропаганда образца 1930-х гг. еще не работала, на первый план вышли манипулятивные формы убеждения, апеллировавшие не к логике и рацио, а к эмоциям и предрассудкам.
советская пропаганда, этнографическое совещание 1929 г., коммуникация, манипуляция, когнитивистские ловушки.
Этнографическое совещание: голоса и интонации. Формирование массового общества в первой трети XX в. было неразрывно связано с выстраиванием системы массовых коммуникаций и резким ростом значения коммуникации вообще. Применительно к науке в советской России это ставило ряд задач: наладить коммуникацию с обществом и новую коммуникацию внутри науки. Проблема диалога с обществом никогда не стояла в широком масштабе в
имперской России с ее элитарным образованием, геттоизированной профессиональной культурой и социокультурным отчуждением масс от правящего слоя и интеллигенции. Но если диалог науки и общества был, скорее, делом политической инстанции, то ближайшей задачей гуманитарной интеллигенции, в том числе этнологов, было наладить коммуникацию внутри научного сообщества: обеспечить диалог различных возрастных и социальных генераций ученых на новых основаниях, выработать новый научный язык, адаптировать его к политико-идеологической рамке. Тот, кто владел искусством убеждения и коммуникации, получал неоспоримое преимущество в формировании дисциплинарной рамки и контуров «советской этнографии», а также в определении ее роли и места в советском обществе. Рубеж 1920–1930-х гг. стал критическим рубежом развития этнологической науки, ознаменовав завершение генезиса советской этнографии и положив начало советской этнографии как относительно завершенной и целостной системе науки. Качественное отличие советской и досоветской этнографии как социальных институтов (в этом смысле они были разными науками) сочеталось с филиацией идей, теорий и концепций, сохранением некоторых традиций, определенной преемственностью профессиональных кадров и исследовательской проблематики. Однако в рамках утвердившейся новой системы элементы включенной в нее старой приобрели иной смысл и другое функциональное предназначение. Моделью марксистского продвижения в этнографии стало Совещание этнографов Москвы и Ленинграда 5–11 апреля 1929 г., где развернулась дискуссия по широкому спектру профессиональной проблематики, но, прежде всего, о понимании самого предмета этнографической науки. В это же время проходила череда научных совещаний по всем отраслям знания, где дискутировались наиболее острые вопросы каждой из наук. Эти совещания и дискуссии — своеобразный жанр советской науки — в сталинское время «были способом как установления консенсуса внутри дисциплин, так и встраивания их в постоянно меняющийся политико-идеологический ландшафт» [1, с. 22].
1. Алымов С.С. Марксистская этнография за семь дней: совещание этнографов Москвы и Ленинграда и дискуссии в советских социальных науках в 1920–1930-е годы [Текст] / С.С. Алымов, Д.В. Арзютов // От классиков к марксизму: совещание этнографов Москвы и Ленинграда (5–11 апреля 1929 г.) / под ред. Д.В. Арзютова, С.С. Алымова, Д.Дж. Андерсона. — СПб.: МАЭ РАН, 2014. (Серия «Кунсткамера – Архив» VII). — С. 21–90.
2. Аронсон Э. Эпоха пропаганды: Механизмы убеждения, повседневное использование и злоупотребление [Текст] / Э. Аронсон, Э.Р. Пратканис. — СПб.: Прайм-ЕВРОЗНАК, 2003.
3. Соловей В.Д. Абсолютное оружие. Основы психологической войны и медиаманипулирования [Текст] / В.Д. Соловей. — М.: Э, 2015.
4. Соловей Т.Д. Власть и наука в России. Очерки университетской этнографии в дисциплинарном контексте (XIX – начало XXI вв.) [Текст] / В.Д. Соловей. — М.: Прометей, 2004.
5. Стенограмма совещания этнографов Москвы и Ленинграда (5–11 апреля 1929 г.) [Текст] // От классиков к марксизму: совещание этнографов Москвы и Ленинграда (5–11 апреля 1929 г.) / под ред. Д.В. Арзютова, С.С. Алымова, Д.Дж. Андерсона. — СПб.: МАЭ РАН, 2014. (Серия «Кунсткамера – Архив» VII). — С. 91–496.
6. Meyergoff A. The Strategy of Persuasion. The Use of Advertising Skills in Fighting Cold War. N.Y.: Coward. McCann, 1965.
